Годы странствий

Когда я вошел в Комитет, там председательствовал Ираклий Церетели[49] — впоследствии знаменитый лидер меньшевиков и ныне эмигрант. Надо ему отдать справедливость, что в те годы он очень охотно поддерживал левую фракцию Комитета, стремившуюся перевести движение на революционную почву. Теоретический его багаж был тогда не очень богат. Только попав в тюрьму, по дороге в Сибирь стал он основательно штудировать Маркса под руководством Игоря Будиловича.[50] Впрочем, Церетели, человек способный, сделался очень скоро начетчиком марксизма и социал-демократом, хотя учитель его, Будилович, был убежденнейший и восторженный поклонник Михайловского.

Церетели пользовался немалым успехом в студенческих кругах. В нем в самом деле было что-то пленительное. Красивый юноша (едва ли ему тогда было более двадцати лет), с чуть заметным грузинским акцентом, с добродушною улыбкою и с тем ясным и трезвым умом, который всегда бесспорен и для всех убедителен, он без труда снискал себе популярность. Всегда ровный, спокойный и находчивый, он был идеальным председателем на сходках.

Были в Комитете и будущие большевики, например, A. C. Сыромятников[51] и В. И. Орлов,[52] попавший позднее в 1911 году на каторгу. Были и будущие социалисты-революционеры, так, например, погибший от бомбы Швейцер,[53] Вадим Руднев,[54] Игорь Будилович и A. A. Ховрин,[55] тоже впоследствии, как Орлов, побывавший на каторге.

В. И. Орлов составил обстоятельные записки, посвященные бунтарскому движению 1901–1902 годов. Эти интересные мемуары будут, вероятно, напечатаны, а сейчас я, с любезного разрешения автора, читал их в рукописи. Перелистать эту толстую тетрадь мне, участнику движения, было очень любопытно. Припоминались факты, которые совсем погасли в памяти. Так, например, я совсем забыл, как мы провели заседание Комитета седьмого декабря, а между тем это заседание и выпущенный после него «Бюллетень № 17» в сущности предопределили характер тогдашнего движения. Я своевольно, без ведома Комитета, написал и напечатал прокламацию, где впервые говорилось, что мы, студенты, не рассчитываем на поддержку буржуазных кругов общества. Вот с этой уже отпечатанной прокламацией я явился на заседание Комитета, требуя под ней комитетской подписи и угрожая расколом. Наша партия победила. Церетели, Будилович, Орлов и еще некоторые стали на мою сторону. Подпись Комитета была дана, и знаменитый «Бюллетень № 17» на другой же день появился в Москве, пугая обывателей.

Во главе наших врагов, «академистов», стоял тогда медик четвертого курса Аджемов,[56] будущий небезызвестный член конституционно-демократической партии. Я хаживал в клиники громить «академистов» и сражаться с этим Аджемовым, неглупым человеком и довольно искусным оратором. Эти мои визиты в клиники наводили ужас на субинспекторов и педелей.[57] Одним словом, я в те дни сжег свои корабли.

За месяц, примерно, до истории с «Бюллетенем № 17» мне довелось выступить публично с такою речью, которая по тем временам неминуемо должна была привести меня в тюрьму.

Дело было так. На правах писателя (я тогда уже напечатал несколько рассказов) был я приглашен на банкет памяти Добролюбова. В ресторане «Континенталь» собрались все московские либералы и радикалы. Я сидел случайно рядом с Леонидом Андреевым,[58] начинавшим тогда входить в моду. Банкет был как банкет. Седовласые вольнодумцы подымались один за другим и говорили обычные либеральные речи на тогдашнем «эзоповом языке», робко намекая на вожделенную конституцию.[59]

Выпив несколько рюмок водки, Л. Н. Андреев стал меня подзадоривать выступить с речью.

— Скажите что-нибудь решительное. Что это старики мочалу жуют! Пора вещи своими именами называть…

— Да вы сами скажите…

— Я не умею говорить. А вы — политик. Вам и книги в руки.

— Да ведь скандал будет!

— Вот это и хорошо.[60]

49

Церетели Ираклий Георгиевич (1881–1959) — студент юридического факультета, впоследствии один из лидеров меньшевиков. В 1917 г. — министр Временного правительства Грузии. С 1921 г. — эмигрант.

50

Будилович Игорь Александрович (1881–1915?) — сын священника, учился на филологическом факультете Московского университета. [Приводимые сведения о товарищах Г. И. Чулкова по университету и сибирской ссылке, а также их деятельности в «Исполнительном комитете» взяты из донесений Департамента полиции (ГАРФ).]

51

Сыромятников Аркадий Степанович (1874–1954) — социал-демократ с 1904 г., один из руководителей борьбы за советскую власть в Рязани.

52

Орлов Василий Иванович (1880–1931) — студент естественного факультета Московского университета, математик, неоднократно судим за революционную деятельность, отбывал наказание в Бутырках, ссылках в Якутской губернии, на поселении в Иркутской губернии. Его воспоминания печатались в книгах «Пятый год» (М., 1925), «Путь к Октябрю» (Вып. 5. М.; JL, 1926).

53

Швейцер Максимилиан Ильич (Эдуардович) (1881–1905) — из мещан, студент естественного факультета Московского университета, член боевой террористической организации. О его судьбе см.: Савинков Б. В. Воспоминания террориста. М., 1991 ¡Ивановская П. С. В боевой организации. Воспоминания. М., 1928.

54

Руднев Вадим Викторович (1874–1940) — сын коллежского регистратора, окончил университет в Базеле, доктор медицины. В годы учебы в Московском университете некоторое время был председателем исполнительного комитета, представлял Воронежское землячество, занимался созданием делегатского объединенного органа студентов всех высших учебных заведений Москвы. Издал бюллетень об антисемитском движении в Харьковском университете, был связан с центральной (московской) группой социал-демократической организации «Рабочее дело». В 1907 г. — член летучего боевого отряда. В дни Октября городской голова Москвы, правый эсер, создал Комитет общественной безопасности. Эмигрировал в 1919 г. Был секретарем редакции газеты «Еврейская трибуна», участвовал в выпуске газета «Родина» (Лозанна), был одним из редакторов газеты «Дни» (Берлин), издавал вместе с М. Вишняком эсеровскую газету «Свобода» (Париж), в 1937–1939 при его участии выходил журнал «Русские записки». Огромную роль сыграл в издании журнала «Современные записки», став, по выражению М. Вишняка, «своего рода Иваном Калитой» для этого органа печати (см.: Вишняк М. «Современные записки». Воспоминания редактора. СПб., 1993).

55

Ховрин Александр Алексеевич (1878—?) — сын коллежского советника, студент математического факультета Московского университета, представитель тамбовского землячества, эсер. Отбывал ссылку в Олекминске. В 1909 г. вошел в ЦК партии социал-революционеров, участвовал в экспроприации Чимкентского казначейства (Туркестанское генерал-губернаторство), за что был приговорен к каторжным работам.

56

Аджемов Моисей Сергеевич (Мовсес Серпович) (1878–1950) окончил медицинский и юридический факультеты Московского университета. Член II, III, IV Государственной Думы. Сотрудничал в «Русских ведомостях», «Вестнике права». Во время русско-японской войны был врачом.

57

Педель — младший служащий при высших учебных заведениях в дореволюционной России, следящий за поведением учащихся.

58

Андреев Леонид Николаевич (1871–1919) — писатель. В 1920 г. Чулков написал о нем воспоминания, включены в «Книгу о Леониде Андрееве» (Берлин, 1922). Дополненные публикацией 18 андреевских писем к автору, они вошли в книгу Чулкова «Письма Л. Андреева» (Л., 1924). Чулков, высоко оценивая талант писателя («андреевское творчество едва ли не самое замечательное явление нашей растерявшейся и ужаснувшейся современности»), в статье «Глухие выстрелы» отметил, что его сила не в идеях, а в «эмоциональности»: «.. он кричит, когда ему страшно, и горько плачет, когда ему больно» (Чулков Г. Вчера и сегодня. М., 1916).

59

На банкете речи произнесли И. А. Бунин и H. H. Златовратский.

60

Этот эпизод воспроизведен Чулковым в автобиографической поэме «Весенний лед» (1934–1935) (другие названия — «Башня», «Юность»; рукопись хранится в РГАЛИ): «… но рядом // Известный беллетрист сидел… // Елагин! (имя главного героя поэмы, под которым автор вывел себя. — М. М.). Право, порют вздор, // Скажите правду им в упор…» В той же поэме ситуация на банкете памяти H. A. Добролюбова описана следующим образом:

В Москва седые радикалы В те дни устроили банкет В честь Добролюбова. Бокалы Звенели дружно. Много лет, Собравшись здесь, в «Континентале», Интеллигенты утешали Себя речами и вином И рассуждали все о том, Что после зим бывают весны, Что в это верить надлежит, Что, к сожаленью, не изжит Дух крепостничества…