Все коммерческие расчеты Фридриха II, а также и все его хозяйственные заботы об устроении и заселении Пруссии носили резко выраженный фискальный характер. Фридрих много говорил о своей любви к отечеству и о своих обязанностях перед народом, но понятие «народ» он слишком очевидно смешивал с понятием «государство», а заботы о процветании народного хозяйства с заботами об обогащении государственной казны. Вся его экономическая политика была в сущности политикой финансовой, и ни в какой другой области так резко не выявилось, что «общее благо», заботу о котором он постоянно подчеркивал, было благом только для государственной власти, хотя, конечно, в своих заявлениях он не упускал случая поговорить о выгодах народа и о пользе для граждан. Для того, чтобы поднять доходы государственной казны, Фридрих И, во-первых, старался увеличить число плательщиков прямых податей, а во-вторых, поднять количество производящихся внутри страны и привозимых в страну товаров, подлежащих косвенному обложению. Для первой цели надо было прежде всего заселить опустевшие в прежние времена — во время войны или повальных болезней — или еще ни разу не заселявшиеся местности. Во многих местах Пруссии было еще очень много лесов и болот, другие места были мало заселены; очистить болотистые и лесистые места и привлечь в Пруссию новых поселенцев было заботой и предшественников Фридриха II, его отца и прадеда; но только при нем туда широким потоком пошла колонизационная волна — из Польши, Богемии, Саксонии, Гессена, Мекленбурга и пр. В одной Силезии за время царствования Фридриха II поселилась 61 тысяча колонистов; в Бранденбурге за 23 года (с 1763 г. по 1786 г.) численность населения увеличилась на 163 тысячи, причем из этого числа 78 тысяч — новорожденные, а 85 тысяч — пришлые люди. В некультурных местах появились новые деревни и поселки; особенно много их возникло среди болот и лесов Фрисландии, Померании и Восточной Пруссии. В общем, в год смерти Фридриха из всего населения Прусского королевства от 15 до 20 % приходилось на колонистов. Мы уже не говорим здесь о том приросте, который дало ему завоевание новых провинций (Силезии и Западной Пруссии). В своей заботе об увеличении народонаселения Фрцдрих не останавливался перед запрещением эмиграции для некоторых, по его мнению, наиболее полезных слоев населения: так ремесленным подмастерьям было запрещено их обычное стран-, ствование по Германии, и они должны были оставаться в пределах Пруссии. Без своего разрешения он вообще запрещал выезжать за границу, а чтобы те, кто это разрешение получили, не увозили с собой за границу слишком много денег, он запрещал брать с собой дворянам более 400 талеров, а купцам — более 210 талеров. При всех своих симпатиях к развитию торговли и промышленности он в первое время царствования выступил в качестве врага машинного производства на том основании, что машины заменяли слишком много людей и препятствовали увеличению народонаселения. Не меньше усилий было потрачено королем и на увеличение доходов от косвенных налогов. Его чиновники по финансовому управлению должны были усердно следить за тем, чтобы ни один товар не ускользнул от обложения. Они получили право производить обыски в частных домах во всякое время дня и ночи. Зная, что особенно искусны во взимании налогов французские чиновники, Фридрих заполнил финансовые учреждения французами, поставив во главе всего финансового управления Пруссии также пятерых французов. В конце 60-х годов в своем политическом завещании Фридрих II высказывал прекрасные мысли о том, что косвенному обложению должны подлежать только предметы роскоши: «При финансовом управлении должны быть в содружестве справедливость и благожелательность к людям; благожелательность должна стоять на первом плане и указывать род налогов; справедливость требует, чтобы никто в государстве не платил сверх своих сил… кто проживает 100 талеров, не должен платить более 2-х талеров, но кто имеет доходов на 1000 талеров, без отягощения для себя может уплачивать 100 талеров. Налоги не должны касаться ни рабочих, ни солдат, ни бедняков, но только состоятельных и богатых граждан». Однако эти слова, как и большинство прекрасных фраз Фридриха II, остались без исполнения. Налоги на мясо, пиво и водку, сначала незначительные, стали быстро расти и скоро достигли значительных размеров. Спустя всего шесть лет (1774 г.) после того, как король писал вышеприведенные слова, он в разговоре с одним из своих чиновников назвал освобождение от налогов на предметы первой необходимости «ошибочным и глубоко опасным финансовым принципом». «Доходы государства, — говорил он тогда, — которые могут приобрести гарантию своей прочности лишь в главных потребностях людей, предоставляются согласно с этим принципом на волю произвола и каприза». Результатом этой перемены во взглядах было то, что и продукты первой необходимости подверглись очень значительному обложению, и цены на все предметы стали быстро расти. На короля посыпались нападай; его обвиняли в том, что по его вине население вынуждено голодать, что страна не может выносить установленных им налоговых тягот и по мере того, как увеличивалась наличность его казны, достигшая к концу царствования внушительной цифры в 55 миллионов талеров, падала популярность «старого Фрица»: на него все более привыкали смотреть не как на расчетливого хозяина родной страны, а как на солдата par exellence, готового принести в жертву завоевательному кумиру все ресурсы страны.
Еще в большей степени поднимала цены на все товары торговая политика короля. Еще в 1774 г. он говорил, что из всех возможных видов торговли самый полезный тот, который ведет к продаже туземных продуктов за наличные деньги. Это был взгляд, вполне выдержанный в духе меркантилизма. Он вел к тому, что король подвергал главные предметы иностранного ввоза очень высоким пошлинам. После 1763 г. 490 самых разнообразных предметов были совершенно запрещены им к ввозу. Вместе с тем он запрещал вывоз из Пруссии местного сырья и поощрял ввоз сырья из-за границы. Но в стране не хватало тогда главного элемента, необходимого для развития местной промышленности, — капитала. Фридрих пробовал улучшить ситуацию казенными субсидиями, но очень скоро убедился, что это ведет только к ослаблению частной инициативы и предприимчивости. Кое-какие отрасли индустрии ему все-таки удалось развить (полотняная промышленность в Силезии, мануфактура платков в Марке, шелковое производство в Берлине и некоторые другие), но в общем промышленность стояла при нем еще на очень низкой ступени развития и общая производительность всей прусской индустрии не превышала 35 миллионов талеров. Бывали при этом случаи, что интересы военной политики заставляли короля пренебрегать мерами, важными для развития торговли: так он предпочитал видеть дороги в плохом состоянии, чтобы затруднить проход по ним неприятельских войск.