— Спасибо, ба…
Избавившись наконец-то от верхней одежды, Олеся кинулась к себе в комнату, на ходу стаскивая свитер, лосины и юбку. Раздевшись, подхватила валяющуюся на кровати пижаму и уже хотела натянуть её, но остановилась. Какая-то неправильность в собственном облике, промелькнувшая в зеркале, заставила девушку замереть и приблизиться спиной к двойнику.
Офигеть... Жопа!
Тьфу!
На упругой белоснежной попке, которую не скрывали телесного цвета стринги, красовался огромный синячище. В ужасе зажмурившись, Олеся мотнула головой, надеясь, что как только она снова распахнёт глаза, наваждение исчезнет. Увы — гематома никуда не делась. Особенно ярко на бледной коже выделялись следы от пальцев. Теперь, в трезвом уме и твёрдой памяти, разглядывая собственную расцвеченную задницу, она ещё раз прокрутила в голове случившееся и сделала вывод: это был человек. А никакой не банник. Разве бывают банники такого размера? И потом… Хвататься — не по правилам. Тем более, двумя руками: и голой, и «лохматой».
Так! А ведь синяков должно быть два...
И точно: повертевшись перед зеркалом и подставив в «кадр» другую ягодицу, она не без труда различила слабый отпечаток ладони. Мамочки… Вот стыдоба-то!
Щёки полыхнули огнём, а в груди стало душно от резко поднявшейся температуры — подбежав к окну, Олеся открыла внутреннюю створку и упёрлась лбом в расчерченное ледовыми фракталами стекло.
Спокойно, Лиса, спокойно! Подумаешь, синяк! Представь лучше, что испытал ночной созерцатель задниц, предназначенных баннику… Он ведь тоже перепугался, и сильно: как иначе объяснить эти дикие звуки и то, что он не хотел её отпускать? Шок, по-любому...
Олеся вообразила картину: темнота, баня, одиночество... И вдруг рядом возникает чья-то голая попа! Да, так и умом двинуться можно... Аааа!
Плечи затряслись, и, торопливо бросившись к кровати, девушка уткнулась лицом в подушку — не в силах иначе подавить внезапно нахлынувший истерический хохот.
Отсмеявшись, она уселась на постели и наконец-то принялась надевать пижаму. Всё! Все-о-о! Никаких гаданий и гулянок. Послезавтра она возвращается в Омск, а до того — даже на порог не выйдет! И пусть Тамара завалит её сообщениями! Не-не-не…
***
К счастью, далеко не всегда события текут по намеченному руслу — порой достаточно нежданного препятствия, чтобы полностью изменить направление реки. Олесиным «камнем» стал старый дедушкин Жигуленок. Пользовались им редко: последний раз, машина заводилась десять дней назад, когда Иван Константинович ездил в район — забирать с поезда приехавшую внучку.
На следующий день, за ужином, дедушка, почти весь день провозившийся в гараже, развёл руками:
— Ну что, внуча… Придётся тебе сейчас к Трофименковым идти. Договариваться. Родичи как-никак. Колька не откажет. Скажешь — бензин мы ему оплатим. Давай, не кисни! Ноги в руки и пошла! Заодно узнаёшь, что у них за кутерьма целый день творится. День открытых дверей! Давай. Ступай.
После вчерашнего, Олеся не горела желанием появляться на улице. Мало ли... Но пришлось натягивать дублёнку и неохотно тащиться в гости к дедову племяннику — Николаю Трофименкову. Работал дядька в соседнем селе — каждый день мотался туда-сюда. Потому его «Москвич» хотя и не новый, но на ходу, ухоженный.
Жили Трофименковы неподалёку — через несколько домов, на самом краю деревни. Не торопясь доковыляв до стального, выкрашенного в зелёный цвет забора, Олеся толкнула калитку и зашла во двор. Хлопнула дверь — на пороге возникла тётя Света, жена дяди Коли. Увидев Олесю, она приветственно замахала руками, схватила племянницу за руку, и, не слушая возражений, потащила внутрь.
— О, Олеся! Молодец, что пришла! Проходи, у нас сегодня весело!
— Тёть Свет! Да я на два слова всего! На минуточку!
— Никаких «минуточек»! Проходи давай! Поужинаешь...
— Да я из-за стола только...
— Значит, чаю попьёшь! С тортиком! Наполеоном!
И, не слушая вялых возражений, шустрая Светлана стащила с Олеси дублёнку с шапкой, и подтолкнула в сторону кухни:
— Давай иди! А то обижусь!
Олеся обречённо вздохнула, с тоской проводила взглядом исчезнувшую в шкафу одежду, и принялась стаскивать валенки.
Народу на кухне и правда столпилась куча — сидячих мест не хватало, поэтому и хозяева, и многие гости-мужчины, стояли в дверях или облокотившись на стену. Тут же обнаружились и вездесущие Тома с Любой. Заметив Олесю, Тамара перегнулась через весь стол и громко прошипела:
— Ты чего сообщения игнорируешь? Обиделась, что ли? Ты прочитала, я видела!
Присутствующие замолкли. Почувствовав общее внимание, Олеся смутилась, состроила подруге кислую мордашку и покосилась на выход, отчаянно мечтая оказаться где-нибудь подальше. Она больше не злилась на девчонок, но после долгих размышлений решила: с такими людьми в разведку не ходят.
Они её бросили! Одну! Непонятно где и с кем!
И нет, это не обида — просто в душе как-то пусто стало после испытанного разочарования. А зачем общаться с людьми, глядя на которых чувствуешь холод и скуку? Глупая трата времени — уж лучше книжку почитать...
Но Тамара судя по всему убедила себя, что подруга стала в позу и набивает цену. Вон, какие глазки строит умоляющие — прямо котик из «Шрека».
— Лезь к нам!
— Это куда же? На колени?
Мгновенно реагируя на последнюю фразу, парень, сидящий рядом с девушками — кажется, Макар — с готовностью похлопал себя по ляжкам, кивком предлагая свои услуги.
Ага! Сейчас! Разбежалась!
К тому же если уж честно... Лучше постоять — раньше удастся смыться.
К сожалению, вмешалась тётя Света — заметив фамильярный жест наглеца, цапнула его за плечо, заставляя подняться, и потащила куда-то за собой:
— А пойдем-ка со мной, Макарушка… Уж очень мужская сила требуется!
— Так я… Так тут же…
— Пошли-пошли! Мы скоренько!
Место освободилось, и, уступая уговорам подруг, Олеся всё-таки села за стол. Как только она устроилась, все взгляды мгновенно вернулись к молодому парню, восседающему во главе. Его девушка видела впервые, хотя регулярно ездила в гости к бабушке с дедом и прекрасно знала всех жителей деревни.
Симпатичный — пепельная шевелюра, румянец через всю щеку, серо-голубые глаза. Только большущий синяк на скуле портит картину. А так ничего. Милый. И глаза умные. Интересно, откуда он взялся?
Словно прочитав эти мысли, дед Краско, сидящий рядом с парнем, спросил:
— Как же ты к нам попал, гостюшка? Дороги-то — замело! А ты к тому же на своих двоих… Далече шёл?
Парень вздохнул, покосился на сидящих против него девушек и устало пожал плечами: