— Поохотиться мы собирались с друзьями. Ну, пошли на зимнюю охоту, я и заблудился.
Судя по интонации, с которой прозвучал ответ, вопрос задавали уже неоднократно и рассказчику изрядно поднадоело повторять одно и то же. Олеся посочувствовала ему, но ушки навострила: интересно всё-таки что случилось. Заблудиться зимой, в лесу... Это ли не настоящее приключение?
Местные, похоже, считали так же — вопросы посыпались на парня, как горох из небрежно разорванного пакета:
— Тю! Да как в лесу можно заблудиться-то?
— И долго пришлось погулять?
— И как же ты «разблудился»?
— Так ты, стало быть, охотник?
Слегка опешив от такого количества вопросов, парень завертел головой, не зная кому отвечать первому, и, естественно, выбрал сидящего рядом Краско:
— Ага. Охотник. А ещё маляр и плотник. Пошёл по следу, на какую-то сотню метров оторвался от своих, и обратно дорогу не нашёл. В трёх соснах заблудился.
— Но-но, — старик насмешливо сощурил глаза и шутливо погрозил пальцем собеседнику, — В трёх соснах! Не надо нашли леса хаять... Нормальные у нас чащобы! Тайга... А на кого ходили-то?
— Так на кабана...
— На кабана? Ага… И откуда шли? От Усть-Ушима? Тарра?
— Усть-Ушима.
— Да-а... — дед Краско уважительно посмотрел на гостя и обвёл глазами кухню, ища поддержки у окружающих, — Силён! Молодец, парняга! Километров пятьдесят намотал, не меньше. Не каждый новичок выдержит такой променад по лесу, да ещё зимой... Гордись!
И он ободряюще похлопал парня по плечу.
Разговор постепенно скатился к охоте, поиску звериных следов и ориентированию. Олеся заскучала, и, слушая вполуха беседу, неспешно попивала чай, косясь по сторонам в поисках дяди Коли.
Вернулся Макар. Увидев, что место занято — хмыкнул, потоптался рядом, и, недолго думая, присел на корточки, перекрывая Олесе выход из-за стола. Да... Похоже, в ближайшее время уйти не получится: тётя Света носится по дому, угождая гостям, дядя Коля куда-то исчез, а тут ещё этот Макар, с его бегемотьим флиртом. И Томка. Всё правое ухо прожужжала о том, какой Лёша — так, зовут «потеряшку» — классный. Милый, умный, весёлый... И когда только поняла это всё?
Но Олеся особо не прислушивалась к горячему влажному шёпоту подруги — не хотела напрягать слух. Вокруг итак гомон стоит, а для того, чтобы вникнуть в смысл сказанного Томкой, нужно подсесть к ней вплотную и отвлечься от происходящего. Вот ещё. Как только появится на горизонте дядя Коля, она сразу же отсюда удерёт.
— Жаль, завтра он уже уезжает. Но ничего, я ему тоже понравилась — наверняка телефон попросит...
Понравилась? Интересно, с чего Томка вообразила невесть что? Да этот Лёша, в её сторону и не глянул! Олеся вздохнула, раздосадовано покосилась на фантазёрку и всё-таки ответила, понижая голос почти до нулевой слышимости:
— Скорее уж я ему понравилась! На меня он целых три раза посмотрел!
И скрутила фигу под столом. Тамара в ответ на эту выходку громко фыркнула, привлекая внимание всех присутствующих, и хотела как-то прокомментировать Олесины слова, но та не позволила ей вставить и звука:
— А куда едет? В посёлок? С кем?
— Так с дядькой твоим, — лёгкая характером Томка и не думала обижаться на вызывающий жест, — В посёлок, понятное дело. На станцию. Он уже со своими созвонился, они его там будут ждать…
Все-то она знает! Олесю царапнула непонятная досада — захотелось вдруг уколоть подругу побольнее, сказав что-нибудь едкое и саркастичное. Но она не успела — только открыла рот, как услышала очередной вопрос деда Краско:
— Только я не пойму. Ты как ночью-то нашу деревню сыскал? Тут на десять вёрст кругом ничего нет. Неужто телефон подсобил? Как это... Навигатор?
— Да нет. Смартфон я и не включал почти. Смысл разряжать — в лесу связи нет. Мороз, опять же. Боялся, выйду к людям, а телефон тю-тю. А номеров я не помню…
— Так как же?
— Даже не знаю… — парень задумчиво потёр щеку украшенную синяком, посмотрел на сидящих напротив девчонок, в очередной раз задержав взгляд на Олесе, немного помялся и вздохнул, — Такая история непонятная со мной случилась. До сих пор в шоке. Никак не пойму, что это было...
— А ты начни — мы вместе и покумекаем. Гляди нас тут сколько: небось, сообразим! Давай сказывай — что там с тобой приключилось? Может, лешака встретил и он тебя до деревни вёл? Нечисть у нас тут водится, это да. Только всё больше вредная. Помочь — вряд ли. Вот завести куда-нибудь — легко...
— Лешак? — Алексей исподлобья зыркнул на деда, явно не понимая: шутит тот или говорит серьёзно, — Да нет... Нечисть тут ни при чём. Получилось так: блуждал я, блуждал... Несколько дней. А вчера вечером, когда уже почти полностью стемнело, вышел к какому-то домику, в лесу…
Олеся, как только поняла, куда клонит рассказчик, ужасно захотела вскочить и убежать. Ей стало вдруг нестерпимо жарко — сердце ухнуло вниз, а дыхание перехватило, словно в груди откуда-то появилось препятствие, мешающее циркуляции лёгких. С большим трудом усидев на месте, она усилием воли расслабила мышцы лица и придала ему отсутствующее выражение, не переставая проклинать ту минуту, когда ступила на порог дома Трофименковых. Увы, теперь придётся сидеть до самого конца — поспешный уход привлечёт к ней ненужное внимание...
— В доме окна оказались разбитыми, — между тем, не чувствуя, как неуловимо изменилась атмосфера на девичьей стороне стола, продолжал рассказывать парень, — Я походил, побродил. Оказалось, там есть баня. Тогда я отыскал немного дров, слегка натопил её и лёг спать. А ночью меня разбудили чьи-то голоса. Женские. Я приподнялся — хотел встать и выйти, но в этот момент дверь распахнулась и прямо над моим лицом нависла...
На этот месте Лёша закашлялся, бросил извиняющийся взгляд — почему-то снова на Олесю, и, наконец, закончил фразу:
— Голая... попа...
Нет ничего проще, чем делать «морду кирпичом». Особенно когда кто-нибудь, таким вот невинно-удивленным тоном рассказывает всей деревне о твоих вчерашних похождениях. И когда слушатели заливисто гогочут, уточняя скабрёзные нюансы. А Томка возбуждённо сопит в ухо и незаметно толкает ногой, явно желая услышать от неё подробности. Прямо сейчас и здесь.
Хороший кирпич получается, кстати. Яркий. Но не оранжевый, как подгнившая морковка — алый. Почти как итальянский.
— А дальше-то что? — заткнув этим вопросом остряков, пытающихся прояснить размер, форму и цвет всплывших из темноты ягодиц, спросил дед Краско, — Ну, чем дело-то кончилось? Погодь, не продолжай пока. У нас тут две девицы несовершеннолетние — выставить?
— Да нет, — рассказчик покраснел. Смутился. Лицо у него стало виноватым — похоже, наконец, догадался, что вспомнил о происшествии не совсем вовремя. Поэтому и концовка у истории оказалась короткой и несколько скомканной.