— Нет-нет! — вскинулся Базан. — То есть, да-да. Четвертого я полечу, а чемодан заберу — пусть стоит дома.
— Правильно, — поднялся Конде. — Не огорчайтесь, днем раньше, днем позже — какая разница. А я вас буду ждать в Праге… Само собой, вместе с этим нелепым чемоданом, — многозначительно добавил он. — До встречи.
— До встречи, — протянул руку со всем смирившийся Базан. — Довезите в сохранности, — кивнул он за окно.
— Довезу, — убежденно кивнул Конде и направился к самолету.
Знал бы атташе аргентинского посольства Педро Конде, как будут развиваться события, никогда бы не давал таких легкомысленных обещаний. Недаром говорят, что человек предполагает, а Бог располагает.
А пока что видавший виды «Дуглас», натужно крутя винтами, карабкался к разбухшим от снега облакам. Пассажиры дремали, стюардесса готовила завтрак, бортмеханик возился в своем углу, радист слушал музыку, а командир, передав штурвал второму пилоту, расслабленно откинулся в кресле и смежил веки. На какое-то мгновенье он даже заснул, но тут же со стороны солнца появились «мессеры» и зашли в хвост его машины. Еще секунда, и застучат пулеметы, но Петр Михайлов не зеленый лейтенантик, он Герой Советского Союза и выбирался не из таких передряг: штурвал от себя, левую ногу до отказа — и на крутом вираже вниз, к земле.
— Вы что, командир?! Я же не удержу! — услышал он знакомый голос и тут же проснулся.
— Извини, — виновато встряхнулся он и покосился на второго пилота. — Проклятый сон! Одно и то же, одно и то же… Неужели никогда не пройдет?
— Пройдет. Я тоже не раз горел наяву, а потом — целый год во сне. Ничего, прошло, сплю как убитый.
— Но пулеметы. Как назойливо стучат пулеметы, — поморщился командир.
— Галлюцинация. Пройдет…
— Буду ждать, — вздохнул командир и снова прислушался. — Но стук-то есть. Неужели не слышишь? Бортмеханик, — позвал он. — Володя, а ты ничего не слышишь?
— Может быть, клапаны? Самолет-то дряхленький.
— Какие еще клапаны! — раздраженно бросил командир. — Стук-то не в моторах, а где-то здесь, внутри, — обвел он глазами кабину. — А ну-ка, пройдись по салону, возможно, это эхо, и стучит где-то там…
— Есть, — привычно кивнул механик и шагнул в салон.
Привычно дребезжат заклепки, покашливают затасканные моторы, поскрипывают тяги… И вдруг, тук-тук, тук-тук-тук! Механик насторожился: ведь каждый новый звук — для него признак неисправности. Замер. И снова, тук-тук, тук-тук-тук!
— Этого только не хватало! — чертыхнулся он. — Что-то сломалось в хвосте.
Чтобы не волновать пассажиров, он беззаботной походкой двинулся в багажный отсек, но тут же обмер: стук доносился из большущего чемодана.
«Бомба! — резанула мысль. — С часовым механизмом! Надо доложить командиру».
Механик бросился в кабину и не видел, что творилось за его спиной. А там происходило нечто невообразимое: из кресла буквально вылетел аргентинский дипломат, кинулся к своему чемодану и что есть мочи начал дубасить по крышке. Отбив кулаки, он стал пинать его ногами, вдребезги разбив свои лакированные штиблеты.
Чех приоткрыл один глаз, отхлебнул из бутылки и снова захрапел. А генерал Захаров покосился на вздрогнувшую жену и выразительно повертел пальцем у виска.
Между тем бортмеханик добрался до кабины и наклонился к плечу командира.
— Плохо дело, — выдохнул он. — В чемодане бомба. А тикают часы. Сам слышал. Вот-те крест, — неожиданно перекрестился он.
— Как, бомба?! Ты что? Откуда? — схватил его за грудки командир.
— Не знаю. Мое дело доложить. Но стук — из чемодана. Это точно.
— Та-а-к… Без паники. Нина, — позвал он стюардессу, — наведайся-ка в багажный отсек. Только спокойно. Послушай и вернись.
— Если успею, то вернусь, — натянуто улыбнулась она.
— Ладно-ладно, не паникуй. В воздухе не рванет, иначе погибнет и тот, кто эту бомбу везет. Хотя черт его знает, этого аргентинца, не исключено, что бомбу ему подсунули, а он об этом и не подозревает.
С трудом переставляя негнущиеся ноги, Нина двинулась в хвост самолета. Назад она шла куда увереннее.
— Это не часы, — доложила Нина. — Там кто-то сидит. Может быть, собака: сидит и бьет хвостом. А может, и человек.
— Какая собака, какой человек?! — взъярился командир. — Ты хоть соображаешь, что говоришь? Скоро Львов, а там и граница. Представляешь, что с нами будет, если мы в чемодане перевезем человека через нашу границу?!