Вышинский: Вы заявляете это, потому что точно знаете?
Ягода: Я не встречался с Троцким, если вы это имеете в виду. Его нет в стране.
Вышинский: Да, это мне известно. Но откуда же вы знаете, что приказы, которые вы исполняли, отдавал Троцкий?
Ягода: Потому что он присылал нам письма с указаниями. Кроме того, двое наших поддерживали с ним прямой контакт.
Вышинский: Кто эти двое?
Ягода: Пятаков и Крестинский.
Вышинский: Подсудимый Крестинский! Вы слышали заявление, которое только что сделал Ягода?
Крестинский: В основном.
Вышинский: В основном? Вы сидите рядом с ним. Вы плохо слышите?
Крестинский: Нет.
Вышинский: Ягода! Вы узнаете в этом человеке лицо, находившееся на связи с Троцким?
Ягода: Это тот самый человек, хотя тогда он, пожалуй, выглядел иначе.
Вышинский: Вы слышали это, гражданин Крестинский?
Крестинский: Да, слышал.
Вышинский: Это правда?
Крестинский: Нет. Я не троцкист. Я не имею с ним ничего общего.
Вышинский: Подсудимый Розенгольц! Вы слышали оба заявления. Какое из них истинное?
Розенгольц: Крестинский говорит неправду.
Вышинский: Подсудимый Гринько! Крестинский говорит правду?
Гринько (бывший нарком финансов): Нет.
Вышинский: Откуда вам это известно?
Гринько: Я был в числе присутствующих, когда он излагал нам программу Троцкого. Мы обсуждали способы ее осуществления.
Вышинский: Где происходили эти совещания?
Гринько: Иногда у него в кабинете, иногда — у меня, в народном комиссариате финансов.
Вышинский (Крестинскому): Полагаю, вы слышали все.
Крестинский: Я плохо себя чувствую.
Вышинский: Понимаю. У меня больше нет вопросов, товарищ председательствующий.
Весь этот диалог выдуман сценаристом Говардом Кочем и послом Дэвисом. Вместе с тем в нем слышатся отголоски реальной стенограммы, которая была опубликована, в том числе на иностранных языках. Так, например, Николай Крестинский стал единственным из обвиняемых на третьем московском процессе, отказавшимся признать себя виновным. Для Вышинского и Ульриха это стало большой неожиданностью. Вот что он сказал согласно стенограмме:
«Председательствующий. Подсудимый Крестинский, вы признаете себя виновным в предъявленных вам обвинениях?
Крестинский. Я не признаю себя виновным. Я не троцкист. Я никогда не был участником „право-троцкистского блока“, о существовании которого я не знал. Я не совершил также ни одного из тех преступлений, которые вменяются лично мне, в частности, я не признаю себя виновным в связях с германской разведкой».
Однако уже на следующий день, после того как ночью с ним поработали лубянские следователи, Крестинский был сломлен.
«Вышинский. Если верно то, что говорил здесь Раковский, то будете ли вы продолжать обманывать суд и отрицать правильность данных вами на предварительном следствии показаний?
Крестинский. Свои показания на предварительном следствии я полностью подтверждаю.
Вышинский. Что значит в таком случае ваше вчерашнее заявление, которое нельзя иначе рассматривать как троцкистскую провокацию на процессе?
Крестинский. Вчера под влиянием минутного острого чувства ложного стыда, вызванного обстановкой скамьи подсудимых и тяжелым впечатлением от оглашения обвинительного акта, усугубленным моим болезненным состоянием, я не в состоянии был сказать правду, не в состоянии был сказать, что я виновен. И вместо того, чтобы сказать — да, я виновен, я почти машинально ответил — нет, не виновен.
Вышинский. Машинально?
Крестинский. Я не в силах был перед лицом мирового общественного мнения сказать правду, что я вел все время троцкистскую борьбу. Я прошу суд зафиксировать мое заявление, что я целиком и полностью признаю себя виновным по всем тягчайшим обвинениям, предъявленным лично мне, и признаю себя полностью ответственным за совершенные мною измену и предательство».
Вернемся к фильму. Допрос Карла Радека.
Ульрих (председатель Военной коллегии Верховного суда СССР): Приступаем к допросу гражданина Радека.
Вышинский: На предварительном следствии вы также признали свое участие в разработке методов осуществления программы Троцкого. Пожалуйста, расскажите, что представляла собой, в вашем понимании, эта программа?
Радек: Ее конечной целью было свержение правительства Советского Союза.
Вышинский: Грандиозно, гражданин Радек. И каким же образом предполагалось это сделать?
Радек: Мы сознавали, что нынешнее правительство пользуется твердой поддержкой народа. Поэтому нашей единственной возможностью добиться успеха было поражение Советской России какой-либо иностранной державой.
Вышинский: Очень интересно. Таким образом, план Троцкого состоял в том, чтобы делать все возможное, чтобы ослабить обороноспособность страны на случай войны?
Радек: Да.
Вышинский: Войны, в которой, по вашим расчетам, Россия должна потерпеть поражение?
Радек: Да.
Вышинский: Ваши действия были сознательными?
Радек: За исключением времени, когда я сплю, я никогда в жизни не действовал бессознательно.
Вышинский: Но на сей раз это был не сон.
Радек: К сожалению, нет.
Вышинский: Каким образом Троцкий поддерживал с вами связь относительно претворения в жизнь этой пораженческой программы?
Радек: Связь была прямой, всегда в виде писем, которые доставлялись курьерами.
Вышинский: Когда начались эти контакты?
Радек: Осенью 1934 года. Я был на дипломатическом приеме, беседовал с Бухариным, и к нам подошел граф фон…
Председательский молоток.
Ульрих: Подсудимый должен избегать упоминания имен иностранных официальных лиц! Гражданин Радек, вы достаточно опытны в политике, чтобы понимать, какие показания запрещены в открытом судебном заседании.
Радек: Я приношу свои глубокие извинения. У меня сорвалось с языка, прежде чем я успел подумать.
Ульрих: Будьте осторожны в ваших дальнейших показаниях!
Радек: Этот неназванный по имени господин подошел к нам и стал говорить весьма непринужденно. Он сказал: «Кажется, господин Троцкий больше, чем сталинский режим, заинтересован в улучшении отношений между нашими странами». Мы поняли, что он пытается выяснить, пользуется ли Троцкий значительной поддержкой в стране.
На словах Радека камера показывает находящегося в зале военного атташе Германии Кёстринга. Он сидит как в воду опущенный.
Вышинский: Что вы ему сказали в ответ?
Радек: Что здесь есть реально мыслящие политики — я включил в их число себя и Бухарина, — которые не сочувствуют политическому курсу существующего правительства и желали бы наладить сотрудничество с Троцким в деле улучшения отношений этой страны с нашей.
Вышинский: Короче говоря, вы признаете, что за спиной своего правительства вы протянули руку предателю, который продался иностранной державе?
Радек: Да. Если вам угодно так выразиться.
Вышинский: А как угодно выразиться вам, гражданин Радек?
Радек: В тот момент наша группа не считала Троцкого предателем.
Вышинский: Вы сказали «в тот момент». Мы еще вернемся к этому позднее. Сейчас у меня к вам последний вопрос: представитель какой страны подошел к вам и завел речь и Троцком?
Радек: Эта страна — Германия.