Ночью, когда Райден пришел к ней и занял излюбленное место, Сора закрыла глаза и скользнула рукой под подушку. Пальцы нащупали холодный металл кинжала — особый клинок, составлявший часть ее свадебного образа. Дождавшись, пока муж уснет, она приблизилась к нему, держа оружие в руке.
Он выглядел усталым даже во сне. Измученным. Глядя на него, Сора задалась вопросом: какого это — любить кого-то настолько сильно, что без сомнений обрушить страшные ужасы на головы невинных людей?
Хотела бы она, чтобы ее любили так? Сора опустила глаза, понимая, что Райден никогда не сможет полюбить ее — не так, не как-либо еще. Потому что все его сердце занято братом — полностью, целиком и безвозвратно.
Она подняла нож над его грудной клеткой, собираясь ударить в сосредоточение этой любви. Рука дрожала.
— Давай, — Райден открыл глаза, но не двинулся. — Ты же этого хочешь.
На ее глазах показались слезы.
— Давай, — он тяжело дышал, глядя на нее. — Давай, Сора.
Несколько долгих минут она боролась сама с собой — уговаривая закончить все это. Один удар, всего один удар...
— Нет, — Сора отбросила нож в сторону. — Не могу...
Она заплакала от отвращения к себе. Какой же слабой и никчемной она чувствовала себя в этот момент: даже зная, что Райден — убийца... Она не могла. Не могла, потому что... Все, что он делал, было во имя любви.
— Мне так жаль, — прошептал он, касаясь ладонью ее щеки. — В другой жизни мы будем вместе, обещаю, Сора. Ты мне веришь?
— Да, — она закрыла глаза, накрыв его ладонь своей рукой. — Да, я тебе верю...
Прильнула к его груди, слушая, как за ребрами билось сердце. Под его стук Сора и уснула, тесно прижавшись к Райдену — ослабленная, измученная, потерявшая надежду. Ей удалось проспать совсем недолго — голоса, тихий, молящий шепот над ухом, разбудили ее.
Она открыла глаза. Хаттори спал. С трудом встав, Сора подняла кинжал и подошла к окну. Ночь еще простиралась над горой — лес был темным, как бездна, опасно топорщился ветвями.
«Помоги нам».
Шепот становился отчетливее.
«Спаси».
Среди множества голосов Сора распознала тонкий, нежный голосок Аюми. Недоверчиво замерла, прислушиваясь — через время шепот повторился.
«Госпожа, прошу... Помогите мне».
Не раздумывая, она выскочила наружу. Поместье не спало, следя за тонкой фигуркой, удаляющейся в сторону леса. Дорога сменилась мягкой, влажной землей, устланной хвоей и прелыми листьями, деревья тянули к ней тонкие руки-ветки.
Сора шла на голос Аюми, упорно зовущей ее в самую чащу. Продиралась сквозь кустарники, преодолевала ловушки из торчащих корней. И чем дальше она шла, тем сильнее и отчетливее становился зов.
«Уже близко», — она закусила губу, раздвигая ветки и выбираясь на поляну. Треск с противоположной стороны заставил ее замереть — что-то большое протискивалось к ней с другого края поляны. Большое, издающее странный, костяной звук, белое...
Ноги перестали держать Сору, когда она увидела его — хозяина этой горы.
Гашадокуро.
Огромный скелет возвышался над деревьями. В провалах белого черепа горел синий огонь, остатки зубов скалились в кровожадной улыбке. Он склонился — кости тоненько бряцали, терлись друг о друга со скрипом, — и протянул к ней руку.
И Сора услышала их. Тысячи голосов, которые доносились от костей. Потому что все эти кости... Все кости принадлежали убитым Райденом людям. Мужчины, женщины, дети...
— Нет!
На поляну, как вихрь, ворвался Райден.
— Не трогай ее!
Сора попятилась, когда муж встал между ней и Гашадокуро. Бесстрашно уставившись на чудовище, он крикнул:
— Сора, уходи.
— Разве... Она не моя?
Этот голос.
У нее волосы встали дыбом. Голос не мог принадлежать никому из людей — он был нечеловеческим, глухим, скрежещущим и звонким одновременно.
— Не твоя. Она не жертва.
Тонкий костлявый палец ткнул в Райдена.
— Все твое — мое.
— Нет, — Хаттори сузил глаза.
— Я дал тебе возможность вернуть брата. Тысяча душ в обмен на него. Я сделал тебя своей слугой и подарил силу. Ее душа тоже принадлежит мне.
Сора осторожно двинулась назад, но Гашадокуро обратил на нее горящий взгляд, и она застыла.
— Ты готов рискнуть ради нее всем?
Райден заколебался.
— Потеряешь брата, когда так близок к нему?
— Нет, — прошептал Хаттори. — Нет.
Сора всхлипнула от ужаса. Костяной монстр сделал шаг к ней, намереваясь схватить. Ей нечем было защищаться — она не могла даже пошевелиться. В руке у нее был кинжал, но против него он бесполезнее деревянной палки.
Кости в его теле скрипели и стонали на разные лады голосами. Взывали к ней, прося о помощи...
Шаг, еще один. Рука потянулась к ней — огромная, на ней она уместилась бы целиком. Гашадокуро склонился — и Сора увидела, что его зубы покрыты остатками гниющей плоти и засохшей кровью. Ее затошнило.
— У тебя... Хорошая душа, — проскрежетал он.
Сора огляделась в поисках спасения. Райден стоял безучастно, опустив голову вниз. Он не собирался помогать ей, рискуя потерять брата снова.
«Госпожа», — голос Аюми закричал. — «Проводите меня в последний путь!»
Путь.
Точно.
Сора подняла голову. Тело Гашадокуро состояло из множества костей, чьи владельцы не обрели покой. Но если освободить их...
Она сглотнула и прошептала:
— Я провожаю тебя в последний путь, Аюми Нагаи, и пусть твои мысли, сердце и душа познают покой... Я провожаю тебя, Мирай Оонори, в последний путь, и пусть твои мысли, сердце и душа познают покой...
Несколько костей отвалилось с руки Гашадокуро и упало в траву перед ней. Не веря собственным глазам, Сора тихо вскрикнула. Получилось!
Но ее радость тут же померкла: она не знала имена остальных. Тысячи безымянных воинов...
«Меня зовут Шото», — раздался голос в ее голове.
«Даичи», — перебил его другой.
Сора вымученно улыбнулась и прошептала:
— Я провожаю тебя, Шото, в последний путь...
Она повторяла и повторяла имена, шепча молитву. Гашадокуро метался по поляне, воя от ярости — деревья трещали, поднявшийся ветер был столь сильным, что Сору сбивало с ног. Райден, оказавшийся рядом, тряхнул ее за плечи:
— Прекрати!
— Нет! Я провожаю тебя, Анне, в последний путь...
— Хватит! Ты убиваешь моего брата! — он сжал ее горло.
Сора закашлялась, схватилась за его пальцы, пытаясь отодрать их от собственной шеи.
— Я не дам тебе убить его, — прошептал Райден. — Не позволю...
Она взмахнула рукой из последних сил, инстинктивно сопротивляясь. Перед глазами потемнело, голоса начали стихать. Не видя, куда бьет, Сора ударила его кинжалом.
Хватка стала слабеть. Упав на землю, она откашлялась, перевернулась и взглянула на Райдена — он держался за грудь, и между его пальцами сочилась кровь.
— Ты молодец, — он вдруг улыбнулся. Кровь тонкой струйкой стекала из его рта. — Я же говорил... Прирожденный воин.
Его глаза закрылись.
Гашадокуро взревел.
Сора подползла к Райдену и взяла его за руку — еще теплую. Глотая слезы, сказала:
— Райден Хаттори, я провожаю тебя в последний путь...
Ее губы коснулись его лба.
— Иваши... Киоко... Горо...
Она перечисляла имена до утренней зари. Когда последняя кость упала на землю, Сора поднялась, и, еле передвигая ноги, отправилась в поместье.
Там было пусто. От Акио осталось только разбросанное сено в конюшне, от воинов — пустые футоны. Служанки встречали ее во дворе, таращась круглыми, испуганными глазами.
— Госпожа... Мы переживали... Слышали ночью страшный шум... Что с вами, госпожа?
Сора устало улыбнулась.
— Все в порядке. Теперь все точно будет в порядке.
Взошедшее солнце впервые осветило крышу дома великого клана Хаттори.
Конец