Городская стража, обратившая внимание на яркую беззвучную вспышку, подняла тревогу. Солнце едва успело взойти, когда главный городской обвинитель Маркус уже прохаживался перед злополучным домом. Это было его первое дело. Магистрат выбрал его позавчера, а до тех пор Маркус занимался переплетным ремеслом. У него было четыре мастерских и влиятельные заказчики. Маркус считал себя человеком книжным, хотя настоящую бумажную книгу — большую редкость! — рассматривал только как объект приложения труда. Чаще его мастерам и подмастерьям приходилось изготавливать рамки для любительских картин или чехлы для пергаментных свитков. Но все же он чувствовал, как мудрость, содержащаяся в текстах, оседает на нем. Тяга к размышлениям в духе философов далекого прошлого часто оказывалась сильнее делового расчета. Свои мыслительные упражнения Маркус от чистого сердца считал логикой и рассчитывал теперь отыскать ей применение.
Он не спешил сразу войти в дом. Для начала ему захотелось обойти кругом ограды.
— Обыщите все окрестности, — велел он солдатам. — Докладывайте обо всем необычном, что найдете.
Ничего необычного солдаты не нашли, за исключением пары женских башмаков, надетых на чугунные завитки, украшавшие решетку.
— Дорогие, очень мало ношеные, — отметил Маркус, осмотрев их. — Превосходный сафьян, тонкая выделка. В ней теперь холодно… Зачем же их сняли?
Советник Шпигел, практикующий маг, пожал плечами и ничего не сказал.
Войдя в ворота, Маркус снова обошел кругом дома.
— Я — волнуюсь, — признался он Шпигелу. — Пора уже осмотреть все внутри, а?
Тут подошли солдаты, отправленные прочесывать кусты.
— Там три мертвых тела, — доложил стражник. — Зарублены мечом. Это головорезы Сохо.
— Так-так-так! — произнес Маркус глубокомысленно. — Сохо доигрался. Я как-то сразу почувствовал, что за этим безобразием стоит он, хоть это и не его стиль. Но теперь ему не отвертеться. Я заточу его в темницу, как вы думаете, Шпигел?
Советник спал на ходу и скрывал это обстоятельство, придавая своему лицу важный вид. Войдя в дом, он несколько оживился.
— Куча обгоревших трупов. Пахнет, как в колбасной лавке, — поморщился обвинитель. — Странно, что пожар не охватил весь дом. Что это было?
— Огромное выделение тепла, — произнес Шпигел, крутя носом. — Его источник — небывалой мощности. А загореться не успело, потому что тепло сожрало весь воздух. Потом оно прекратилось.
— Такое можно устроить при помощи магии?
— При помощи магии можно все, господин обвинитель. Но есть и алхимические средства, очень действенные. Например, гремучая амальгама или семя саламандры.
Маркус завел глаза к потолку.
— А внизу, в подвале, тоже трупы? — спросил он у старшины городской стражи.
— В подвале один, а у входа — целая гора. Не разобрать сколько. И на втором этаже — человек десять.
— А на третьем?
— Еще не смотрели.
— Это хорошо, — сказал Маркус. — Вот мы сейчас и посмотрим.
Когда в комнате для игры обнаружилось еще два тела, Маркус досадливо взмахнул руками.
— Сохо мертв, — произнес он. — И арестовать его не удастся. Дорсети-старший — налицо. А где его сыночек? Сгорел с остальными?
Шпигел опять погрузился в дремоту, однако ликующий возглас обвинителя пробудил его.
— Смотрите! — восклицал Маркус. — Следы! Убийца оставил следы!
На полу действительно отчетливо виднелись следы босых ног, наступивших в кровавую лужу.
— Любопытные следы, — Маркус осторожно потрогал один из них. — Ступня чуть длиннее моей ладони и такая узенькая… Это женщина. Женская обувь на воротах, женские следы в доме… Чувствуете, куда я клоню? Но зачем она разулась?
— Есть такие способы левитации, при которых это обязательно, — сказал Шпигел.
— Идем по следам! — Сгорая от возбуждения, обвинитель ухватил советника за край мантии и потащил в коридор.
Довольно долго они брели, высматривая следы на ковре, пока те не оборвались развернувшись носками к стене.
— Она ушла в стену! — прошептал Шпигел. — Это очень сильная мага. Нам ее не схватить.
Маркус потянул себя за нижнюю губу.
— Непонятно, — пробормотал он. — Здесь должна быть комната, а ее нет. Куда ушла преступница? Просто замуровалась в стену?
И он постучал в дубовую обшивку набалдашником трости.
— Там — пустота! — победоносно сказал обвинитель. — Эй! Солдаты! Сюда! Ломайте стену в этом месте.
Зонару разбудил грохот. Открыв глаза, она увидела дневной свет, ворвавшийся в пролом, и группу людей, смотрящих на нее с удивлением.
— Это не мага, — сказал Маркус. — Это — обычная воровка. Она убила хозяина, Сохо, умертвила охрану, но попалась в тайник-ловушку.
— Следует понимать, что я арестована? — спросила Зонара ледяным голосом.
— Именно так, — улыбнулся обвинитель. Солдаты выпутали ее из сети и увели.
— А она хорошенькая, — заметил Шпигел. — Неужели ты ее приговоришь?
— Обязательно! Но не перекусить ли нам? Время к обеду.
Очаг в заброшенной таверне оказался исправным, хотя и «застоялся» — его долго не растапливали, и Гизмунд здорово намучился первой ночью.
Но к полудню следующего дня пламя в очаге горело ровно и весело. Герцог Мироваль смотрел на огонь и слушал рассказ Конана. Ремина, свернувшись на теплом плаще, спала и только вздыхала во сне. Гизмунд, бегая глазами, доедал куриную ножку — порцию своего господина. Герцог пребывал в сильном волнении и отказался от еды. Волнение было радостным. Блеск удач превратил убогую, покосившуюся халупу в уютнейшее место на земле.
— Люди Сохо наткнулись на меня в темноте, — повествовал варвар, размахивая кособоко щербатой кружкой. — Они тут же узнали меня — меж нами случались разногласия — и потянулись за своими проклятыми колючками. Одного я разрубил сразу, как мясник разрубает окорок. Второй успел плюнуть в меня из камышинки, но я, хвала Крому, увернулся и рассек ему брюшину. Кишки так и вывалились на землю. А третий выхватил свой клинок, и мы подрались немного. Ему не следовало этого делать…
В «Ключе и мече» мы дождались утра. Городские ворота открылись, но нас задержал пристав Гаттерн. Он стражник, что с него взять, мы по разные стороны судьбы, но человек он недурной.
— Что-то ты рано уезжаешь, — сказал он. — Просил два дня, а еще и суток не прошло. Кто это с тобой?
Ремина, хоть я и просил ее помалкивать, назвала себя. Женщине трудно удержать язык.
— Постой-ка! — обрадовался он. — Уж не тебя ли некий приезжий герцог пытался отобрать у Дорсети?
Я спешился, подошел к нему вплотную и сказал:
— У тебя есть выбор. Либо ты выслушаешь правду, либо я тебя убью. Решай скорее.
Гаттерн рассмеялся.
— Очевидно, я буду первым в истории приставом стражи, которому любопытство спасло жизнь.
Мы отошли чуть в сторонку, и я вкратце рассказал ему о гнусностях, творимых Дорсети. Он выслушал. Известие о смерти Сохо пришлось ему по душе.
— Жил, как таракан, и подох как таракан, — хмыкнул он. — Ладно, что с вами делать? За такую хорошую новость придется выпустить вас обоих.
Тут к нему подбежал запыхавшийся солдат и зашептал что-то на ухо. Пристав помрачнел. Отослав солдата, он сказал:
— Только что в доме Дорсети произошел взрыв. Дело вышло громкое. Что ты натворил, варвар! Но, раз уж я пообещал вас выпустить, уезжайте, да побыстрее. Однако помни: если в ближайшую зиму ты появишься в Галпаране, я тебя схвачу, даже если для этого придется угробить целый отряд стражи. Ты понял?