Он обнял жену за плечи и поцеловал в щечку. Карла наконец-то улыбнулась, и он был бесконечно благодарен этой Элле. Может быть, она повлияет на Карлу, чтобы та перестала ходить по соседям, расспрашивая всех без разбору, могут ли они с уверенностью сказать, что Флисс – ее дочка. Все звали девочку Флисс, потому что Карла не желала, чтобы ее называли Фелиситой. Может быть, эта женщина добьется, чтобы Карла перестала штурмовать больницу, требуя, чтобы ей отдали «родную» дочь. Может быть, все-таки она вернет Карлу к нормальной жизни. Это было бы и вовсе замечательно.
Две недели спустя он случайно встретился со своим приятелем Петером в венском аэропорту. На следующий же день после дня рождения Фелиситы Петер устроил для своей жены фотосъемку у Эллы, фотографии получились необыкновенного качества. Петер пообещал при первой же возможности показать их Фредерику и сказал, что Элла просто гений, и даже признался: «Я заново влюбился в свою жену». Затем посмотрел на Фредерика серьезным и несколько смущенным взглядом и спросил, как Фредерик себя чувствует при том, что на него свалилось.
В первую секунду Фредерик, конечно, подумал, что Элла разболтала его жене о проблемах Карлы. После праздника он, естественно, решил, что Элла пришла на день рождения только для того, чтобы отвлечь внимание от Карлы. Чтобы снять с Карлы часть обязанностей хозяйки. Так могло быть только в том случае, если Карла посвятила Эллу в свою историю. Но из дальнейших слов Петера выяснилось, что Элла не выдавала чужих секретов. Дело было в Мириам. Оставшись ненадолго одна в студии Эллы, она перебирала брошенные на столе фотографии и наткнулась на снятые крупным планом или увеличенные фотографии Фелиситы. Мириам не разбиралась, в какой они выполнены технике. Зато Мириам, всегда мечтавшая о детях, но лишенная возможности родить ребенка, поняла другое: с Фелиситой что-то неладно. У здорового ребенка бывает совсем не такой вид. Зачем были сделаны эти большие снимки, не могли себе объяснить ни Петер, ни Фредерик.
Фредерик отбросил маску. Он был рад наконец-то поговорить с кем-то откровенно. Да, девочка, похоже, не очень здорова. У Карлы, признался он другу, большие проблемы, она сердцем не принимает ребенка. Врачи говорят о какой-то затяжной депрессии, вызванной беременностью, и, может быть, ребенок чувствует, что мать его отвергает. Младенцы же, вероятно, чувствуют больше, чем нам кажется? Петер немного помолчал, затем быстро кивнул и похлопал товарища по плечу.
– Нужно время, – сказал Фредерик. – Конечно же, со временем все уладится.
Петер тоже быстро кивнул. Ясное дело, нужно время. Со временем разрешаются все проблемы.
Сев на парижский рейс, Фредерик снова пришел в прекрасное расположение духа и в ответ на просьбу пассажира бизнес-класса дал тому автограф.
3
– Ты должен мне помочь, – просила Фиона.
Бен сердито помотал головой. Она лежала, закрывшись одеялом до самого подбородка.
– Я уверен, что скоро ты сама все вспомнишь, – увильнул он от ответа.
– Я и так знаю, что ничего такого не делала, – огрызнулась она.
– Почему ты тут сказала, что у тебя нет родных?
Фиона не ответила.
– Вы что, опять рассорились?
Она отвернулась, чтобы не смотреть на него.
– Это из-за денег?
Под одеялом что-то шевельнулось, как будто она пожала плечами. О’кей. Значит, из-за денег. Фионе было уже за тридцать, а она все еще брала деньги у отца, который ее материально поддерживал. Правда, она работала в художественной галерее, но всего лишь в должности ассистентки с низкой оплатой, хотя понимала, что давно переросла эту работу. Отец переводил ей ежемесячно немалую сумму, которая должна была помочь ей преодолеть чувство неудовлетворенности и послужить временным подспорьем, пока она не найдет место, соответствующее ее квалификации. Примерно раз в месяц между ними происходили стычки с громом и молнией, потому что отец грозился прекратить выплаты, если она не представит ему доказательства того, что хотя бы пытается найти работу, где больше платят. Она утверждала, что вовсю старается, что было неправдой; во всяком случае, это было не то, чего ожидал от нее отец.
– Сообщить ему, что ты здесь?
Она помотала головой и еще выше подтянула одеяло, закрыв им почти все лицо.
– Дай мне свой мобильник, Фиона, чтобы я ему позвонил.
– Видеть его не хочу, – буркнула она сквозь одеяло.
– Как бы вы там ни ссорились, ему все равно интересно узнать, как твои дела.
– Еще бы! Особенно когда ему все расскажут, что я пыталась покончить с собой. – Откинув одеяло, она села на кровати. – Я не пыталась себя убить.
Бен отвел глаза и стал смотреть в окно, потому что под халатом на ней по-прежнему ничего не было.
– Пожалуйста! Помоги мне!
– Но чем?
– Выясни, кто это сделал. Я хочу знать, кто пытался меня убить.
Бен ничего не ответил.
– Пожалуйста!
Он покачал головой.
– Интересно, Нина знает, где ты находишься?
На эту реплику он обернулся и посмотрел на нее:
– К чему это ты? Неужели ты думаешь, меня можно шантажировать?
– Конечно да.
– И что, по-твоему, будет, если ты ей скажешь, что мы с тобой переспали?
– Она от тебя уйдет.
В этом Фиона была совершенно права.
– А дальше что? Нина уйдет от меня, а я это просто молча стерплю? Какая тебе от этого выгода?
Бен увидел проступившие у нее на глазах слезы, и это было не в первый раз за время их знакомства, он знал, что ей ничего не стоит заплакать по заказу. Он внимательно вгляделся в ее лицо, чтобы понять, искренни ли слезы на этот раз.
– Кто же еще мне поможет, кроме тебя?
– Найдется много других, на кого твой эмоциональный шантаж произведет больше впечатления, чем на меня.
Еще не договорив до конца, он уже пожалел о том, что сказал. Хотя они переспали с ней всего один раз, но встречались гораздо чаще. За это время Фиона доверила ему много секретов. И один из них он сейчас использовал против нее: правду о неудачных романах с женатыми мужчинами, которые отделывались от нее подарками, а сами навсегда исчезали из ее жизни. «Подарки взамен денег, – подумал Бен. – Чтобы представить все в собственных глазах так, будто это был не платный секс, а что-то другое». Вероятно, Бен был единственным человеком, знавшим, как это мучило Фиону. А теперь вот не нашел ничего лучшего, как обидеть ее своим напоминанием.
– У тебя есть отец, – заговорил он торопливо. – Объясни ему все. Я действительно не могу ничего для тебя сделать.
Он направился к двери, немного помедлил в нерешительности, но не обернулся.
– Скорейшего выздоровления, – сказал Бен, собираясь ступить за порог.
– Бен! – воскликнула она.
Он обернулся, не отпуская ручки:
– Даже если бы я поверил тебе, я все равно ничем не могу тебе помочь. Мне надо по делам. – Что было чистой правдой.
– Не уходи! Пожалуйста! – взмолилась Фиона. – Кто-то же пытался меня убить!
Но он ушел.
Она почувствовала скорее страх, чем досаду. Ну вот, не сумела его удержать. Конечно же, он был прав. Она не станет звонить Нине и рассказывать ей про его грешок. Для мужчин она мало что значила – всего лишь маленький грешок, не более того. Они только и думали, как бы поскорей заманить ее в постель, а уже через десять минут об этом жалели. Им во что бы то ни стало хотелось завоевать Фиону, а добившись своего, они чувствовали, что с них этого довольно. Их хватало на секс, но на серьезные отношения – никогда. Ни один роман Фионы не перешел в длительные отношения, и ей ни разу не повезло встретить неженатого свободного мужчину. Бен такой же, как все. Сначала он ее страстно желал, а потом вспомнил, что у него уже есть устойчивые, надежные отношения с надежной, положительной женщиной. И даже если Нина уйдет, у Фионы с ним никогда ничего не сложится. Значит, ей действительно не остается другого выхода, как только позвонить отцу.