- А что ты хочешь делать? Поехали дальше. Но за руль сяду я.
Монтальбано уже раза два-три бывал во Флоридии, даже помнил, где жил Тамбуррано. Поэтому сразу же направился к церкви Мадонны делле Грацие, почти вплотную к которой стоял дом коллеги. Прибыв на место, увидел, что церковь убрана к похоронам. Многочисленные посетители спешили на отпевание. Видимо, с началом службы запаздывали: не только у него случаются накладки!
- Я, пожалуй, отгоню машину в местный комиссариат, пусть посмотрят, а потом за вами вернусь, - предложил Галло.
Монтальбано вошел в переполненную церковь. Служба только что началась. Осмотрелся. Никого из знакомых не заметил. Видимо, сам Тамбуррано стоял в первом ряду, у центрального алтаря. Комиссар решил остаться у входа: пожмет Тамбуррано руку, когда тело будут выносить. Началась месса. При первых же словах священника Монтальбано чуть не подскочил от удивления. Однако ошибиться он не мог: слышно было прекрасно.
Священник начал так:
- Наш дорогой Никола покинул эту юдоль слез…
Набравшись храбрости, комиссар спросил у старушки, стоявшей впереди:
- Прошу прощения, синьора, а кого отпевают?
- Несчастного бухгалтера Пекораро. А что?
- Я думал, синьору Тамбуррано…
- Ах вот что! Да нет, ее в церкви Святой Анны отпевали.
Почти бегом бросился в церковь Святой Анны, на что ушло минут пятнадцать. Церковь была пуста. Все еще задыхаясь, весь в поту, Монтальбано обратился к священнику:
- Прошу прощения, а что, похороны синьоры Тамбуррано?…
- Служба уже закончилась. Часа два как закончилась, - сурово ответил священник и посмотрел на Монтальбано с укором.
- А похоронили на здешнем кладбище? - поинтересовался комиссар, избегая смотреть на священника.
- Да нет! После отпевания тело повезли в Вибо Валентию. Там и предадут земле в семейной могиле. Супруг ее, вдовец, пожелал сопровождать тело на своей машине.
Ну вот, все напрасно!
Еще раньше, на площади Пресвятой Девы Марии перед церковью, комиссар заметил небольшое кафе со столиками перед входом. Было уже почти два часа дня, когда вернулся Галло. Машину кое-как подлатали. Монтальбано поведал о случившемся.
- Что будем делать-то? - в третий раз за утро спросил совсем приунывший Галло.
- Съешь рогалик с гранитой [Гранита - гранулированное мороженое из сока цитрусовых (апельсинов, лимонов), а также из кофе.] - ее здесь замечательно готовят - и поедем обратно. С божьей помощью и благодаря Деве Марии часов в шесть будем дома, в Вигате.
Как видно, молитва помогла. Поездка прошла, что называется, без сучка без задоринки. Вдали уже показалась Вигата.
- Машина-то все еще стоит, - заметил Галло.
«Твинго» стоял все там же и в том положении, как они его оставили утром: почти поперек дороги, в начале грунтовки.
- Да наверно, уже позвонили в комиссариат, - предположил Монтальбано.
Ерунду, конечно, сказал! При виде машины и коттеджа с решетками на окнах ему стало не по себе.
- Ну-ка, давай назад, - приказал вдруг Монтальбано.
Галло произвел рискованный подковообразный поворот, спровоцировав бурю негодующих сигналов, возле «твинго» развернулся еще более залихватски и затормозил позади разбитого автомобиля.
Монтальбано торопливо вышел из машины. Значит, он не ошибся, правильно увидел в зеркале заднего вида: листок с номером телефона был еще под «дворником», никто его не убрал.
- Тут что-то не так, - сказал комиссар, повернувшись к Галло, который неотвязно торчал у него за спиной. Пошел по дорожке к дому. Коттедж, должно быть, построен недавно: трава перед дверью сожжена известкой, на краю лужайки как попало свалена черепица. Комиссар внимательно посмотрел на окна: ни проблеска света.
Подошел к двери, позвонил. Немного погодя позвонил снова.
- Ты не знаешь, чей это дом? - спросил он у Галло.
- Никак нет, комиссар.
Что делать? Приближался вечер, усталость давала о себе знать, бестолковый трудный день тяжким грузом навалился на плечи.
- Едем, - сказал Монтальбано.
И добавил в тщетной попытке убедить самого себя:
- Конечно, уже позвонили.
Галло с сомнением посмотрел на него, но промолчал.
Комиссар не позволил Галло даже войти в кабинет, отправил его домой отдыхать. Заместителя, Мими Ауджелло, не было на месте, его вызвали с докладом к новому начальнику полиции Монтелузы Луке Бонетти-Альдериги, молодому и проворному уроженцу Бергамо, сумевшему за месяц повсюду нажить себе смертельных врагов.
- Начальник полиции очень разнервничался, когда не застал вас в Вигате. Поэтому пришлось ехать доктору Ауджелло, - проинформировал комиссара Фацио, бригадир, с которым у Монтальбано сложились доверительные отношения.
- «Пришлось»! - усмехнулся комиссар. - Могу себе представить, как он обрадовался такому случаю выслужиться.
Рассказал Фацио об утреннем происшествии и спросил, не знает ли он, кто владелец особнячка. Фацио был не в курсе, но заверил начальника, что к завтрашнему утру обязательно осведомится в муниципалитете.
- Ах да, ваша машина в служебном гараже.
Прежде чем отправиться домой, комиссар устроил допрос Катарелле.
- Слушай, постарайся припомнить. Случайно никто не звонил по поводу разбитой машины?
Никто.
- Ну-ка объясни мне еще раз, - Ливия повысила голос. Она звонила ему из Боккадассе в Генуе.
- Ну что тут объяснять, Ливия? Я тебе уже говорил и снова повторяю. Документы на усыновление Франсуа еще не готовы, возникли кое-какие непредвиденные трудности, да и прежний начальник полиции, который всегда был готов уладить любую неприятность, помочь нам уже не может. Тут нужно иметь терпение.
- Я не имела в виду усыновление, - сказала Ливия ледяным тоном.
- Нет? А что тогда?
- Нашу свадьбу, вот что. Мы можем пожениться и не дожидаясь усыновления. Эти два предмета никак не связаны между собой.
- Конечно, нет, - ответил Монтальбано, чувствуя, что его вот-вот загонят в угол и обложат со всех сторон.
- Я хочу получить четкий ответ на вопрос, который я тебе сейчас задам, - неумолимо продолжала Ливия. - Допустим, что усыновление окажется невозможным. И как по-твоему, мы поженимся или нет?
Внезапный, неимоверной силы раскат грома подсказал ответ.
- Что это было? - спросила Ливия.
- Гром. Тут у нас гроза страш…
Он положил трубку и отключил телефон.
Никак не мог уснуть. Все ворочался и ворочался на скомканных простынях. Было около двух часов, когда он понял, что сон уже не придет. Встал, оделся, взял кожаную сумку, которую ему много лет назад подарил один домушник, ставший впоследствии его другом, сел в машину, отъехал от дома. Гроза бушевала вовсю, от вспышек молнии было светло как днем.
Он поставил машину под деревьями, возле «твинго», погасил фары. Из бардачка достал пистолет, перчатки и карманный фонарик. Подождал, пока дождь поутихнет, одним броском пересек дорогу, пробежал по грунтовке, которая вела к дому, прижался к входной двери. Долго звонил. Никто не ответил. Надел перчатки, из кожаной сумки достал внушительную связку различной формы отмычек. С третьей попытки английский замок поддался: дверь была лишь захлопнута. Вошел, прикрыл за собой дверь. В темноте, не зажигая света, нагнулся, расшнуровал мокрые ботинки, снял их, оставшись в носках. Зажег фонарик, направил луч света на пол. Увидел, что находится в просторной столовой, к которой примыкает гостиная. Мебель пахла лаком, все было новеньким, чистым и в безупречном порядке. Одна дверь вела в кухню, сверкающую чистотой, словно на рекламной картинке; другая - в ванную, также девственно чистую. Осторожно поднялся по лестнице на второй этаж. Увидел три закрытые двери. Открыв первую, попал в небольшую гостевую комнату, вторая привела его в ванную, побольше, чем та, что на первом этаже; здесь царил полный хаос. Банный махровый халат брошен на пол, будто в спешке. За третьей дверью оказалась хозяйская спальня. И видимо, именно светловолосой хозяйке принадлежало обнаженное безжизненное тело с раскинутыми руками, лицом зарывшееся в простыни, которые она в агонии разорвала в клочья. Монтальбано приблизился к трупу, потрогал его, предварительно сняв перчатку: ледяной, окоченевший. Должно быть, она была очень красива. Комиссар спустился вниз, надел ботинки, вытер бумажной салфеткой оставленные им на полу мокрые следы, вышел из дома, отъехал.