За три или четыре века до того, как Колумб пересек Атлантику, бури беспокойства в Центральной Полинезии погнали многих людей на поиски новых земель. Уже не одиночные лодки, а крупные экспедиции уходили на север и на юг к островам, где уже жили другие полинезийцы. Поздние переселенцы несли с собой богатство расцветающей культурной жизни сердца Полинезии.
Примерно в середине четырнадцатого века экспедиция, названная Великой Флотилией, отплыла от островов Общества и Кука, чтобы поселиться в Новой Зеландии, где уже обитали отдаленные родичи мореплавателей. Каждая семья, которая плыла в Великой Флотилии, имела особые причины для того, чтобы покинуть родину. Одна была замешана в ссору из-за кражи плодов хлебного дерева. В другой муж решился на переезд из-за постоянных измен своей жены. Не та ли это была пара, о которой рассказывали, что в плавании, когда мужу нужно было отойти на несколько шагов от жены, он привязывал к большому пальцу ее ноги длинную бечевку, другой конец которой держал сам? Когда бечевка дергалась, он знал, что пора взглянуть, не собралась ли его жена совершить очередную шалость. Конечно же, она находила способ обмануть супруга. Однако под поверхностным слоем этих конкретных причин, побудивших людей присоединиться к Великой Флотилии, у многих людей был и некий подсознательный импульс.
Возможно, жизнь в Центральной Полинезии была слишком скучна или острова были слишком перенаселены. Может быть, слишком много детей рождалось в пределах установившихся групп, начавших превращаться в окостеневшие касты, и слишком многие молча следовали за вождями, которых не уважали. И не задыхались ли иные от ритуалов и этикета, изобретенных жрецами, позабывшими об общей пользе? Не слишком ли много было семей, обиженных слугами жрецов? Те вымогали приношения богам, в которых простые люди больше не верили. Героическая жизнь эпохи покорения суши и моря, жизнь предков — первых морепроходцев была уже забыта. Теперь это было существование, представлявшее собой цепочку смешных и бесславных стычек между людьми, сменивших великие битвы с богами и стихиями. Было слишком много сковывающих предписаний, которые столь гневили Рату в прошлом. Как бы он рассвирепел, если бы жил теперь! Даже дед его Тафаки, испытывавший удовольствие от выполнения обрядов, должен был бы возненавидеть жизнь, которую вели на перенаселенных центральных островах! Те, кого она не удовлетворяла, присоединялись к Великой Флотилии, чтобы плыть в Новую Зеландию. Более ранние отряды уже отплыли на север, к Гавайям.
Люди, подобные Тоа, члены экипажей Великой Флотилии, жители островов Общества, Туамоту, Самоа, Тонга, были потомками полинезийского Колумба и его немногочисленной команды. Ко времени появления Менданьи, т. е. к 1595 году, их было более миллиона.
Менданья, как и большинство последовавших за ним европейских путешественников, восхищался красивой внешностью этих людей. У них была бронзовая кожа, большие круглые карие глаза, длинные волнистые каштановые волосы. Они были высокие, крупные во всех отношениях — по весу, в костях, чертами лица. Никому из позднейших пришельцев: ни европейцам, ни монголоидам, ни негроидам — полинезийцы не казались совсем чуждыми, ибо они были смешанным народом. Их трудно классифицировать, потому что они имеют характерные черты каждой из этих трех крупнейших человеческих рас. Хотя европеоидные черты, может быть, наиболее заметны. Смешение рас произошло до того, как полинезийский Колумб со своей командой направился к необитаемым островам юго-восточной части Тихого океана.
С течением времени ярко проявились родовые особенности, потому что выбор для браков был узким — лишь небольшая группа переселенцев. Когда их потомки, подобно Тоа и его жене, оказывались разбросанными по разным необитаемым островам, бывали случаи и более близких, родственных браков. Ведь у Тоа и его жены были одни дочери, и он оказался единственным мужчиной на атолле. И чтобы увеличить население, Тоа (пока у него не родились сыновья) следовал примеру бога Тане, который создал из глины первую женщину и женился на своем творении.
Куда бы европейские путешественники ни попадали в Полинезии — от Гавайев на севере до островов Чатам и Новой Зеландии на юге, от острова Пасхи на востоке до Самоа и Тонга на западе, — они всюду встречали людей, очень сходных внешне, которые говорили на одном языке (ныне называемом малайско-полинезийским или австронезийским) и вели одинаковый образ жизни. Такие факторы, как время и местные условия, породили между самоанцами и жителями Раиатеа или между гавайцами и маори больше сходства, чем различий, отделяющих их от туземцев Австралии и Меланезии на юге и на западе.