— Да что мы про меня! — вскинулся новоявленный старший лейтенант госбезопасности, носящий в петлицах две майорские «шпалы». — Вы-то тут как очутились? И не один, а с… дамой?
— Это не дама, а военврач Сморкалова! — утрированно суровым тоном произнес я.
— Простите, товарищ военврач! Не хотел вас обидеть! — немедленно извинился Лерман, как будто слово «дама» являлось оскорблением.
Светлана нервно хихикнула.
— Отвечаю на ваш вопрос, Анатолий Абрамович: я выходил из вражеского тыла после выполнения специального задания командования. По пути подстрелил пятерых фрицев, вот их солдатские книжки — зольдбухи. Еще я с них автомат снял, но его, кажется, разведчики отжать решили. Но и фиг с ним, пусть пользуются, мне не жалко. Скажите мне скорее, не томите: жив ли генерал Бат?
Лерман поперхнулся.
— С утра был жив!
— А после полудня?
— И после полудня тоже! — задумавшись буквально на несколько секунд, ответил Лерман. — Я слышал его голос по рации.
— Как мне с ним связаться? — нетерпеливо спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами Лерман. — В эфире черт-те что творится, похоже, что не только мы «глушилки» используем, но и немцы свои включили. Но если судить по последним докладам с передовой, мы немцам врезали крепко. Гудериан отступает к Барановичам. О, я вижу, что вы ранены? Так вам в медсанбат надо!
— Товарищ… хм… старший лейтенант! — сказала Света по-строевому. — В медсанбат нужно мне!
— Вы тоже ранены? — недоуменно воскликнул Лерман.
— К счастью — нет! Но я врач! Хирург!
— Доктор медицинских наук! — добавил я значительно.
— О-о! — впечатлился Лерман. — Конечно, конечно! Я вас лично провожу.
Еще бы он не хотел проводить такую кралю, мысленно рассмеялся я. А краля тем временем выставила непременное условие:
— Только дайте мне что-нибудь вместо этих ужасных туфель!
— А-а… — растерялся Лерман, словно ядовитых змей рассматривая ее заляпанные грязью остроносые кожаные туфельки на высокой шпильке. — Мы вам что-нибудь подберем!
— Подберите и мне, Анатолий Абрамович! — уже в спину уходящему гэбэшнику сказал я. Тот только кивнул, не оглядываясь.
Не прошло и четверти часа, как Лерман вернулся, притащив чистый, но явно ношенный и со следами штопки танкистский комбинезон. Когда-то, видимо, черный, но сейчас, после многочисленных стирок, практически светло-серого цвета. Следом за ним худенький боец внес огромные яловые сапоги, явно сорок шестого размера, и кусок ткани.
— Это мне в медсанбате вручили. Комбез хоть и не новый, но выстиранный! — объяснил гэбэшник. — А сапоги только такие были и сорок первого размера. Маленькие мы Светлане Алексеевне отдали, а эти вам.
Пока я переодевался, худенький красноармеец, достав складной нож, располовинил принесенную ткань и положил куски рядом со мной. Мне потребовалось почти пять секунд, чтобы догадаться — это портянки.
Штанины оказались коротковаты, но вкупе с сапогами — некритично. А верхняя часть комбинезона была даже несколько широковата, что мне понравилось — не люблю одежду в обтяжку. Сапоги, к моему удивлению, пришлись почти впору. Форменного ремня мне не принесли, и я застегнул на талии свой «тактический» пояс с пистолетом. Правда, за счет оливкового цвета он смотрелся несколько чужеродно, но лучше так, чем ходить расхристанным.
— Удалось связаться с комдивом! Генерал жив и почти здоров! — порадовал Лерман, критически оглядев мой новый облик и удовлетворенно кивнув.
— Что значит: почти? — немедленно взвился я.
— Легкое ранение, как он сам сказал! Товарищ Бат скоро вернется в расположение штаба.
— А как обстановка в целом?
— Мы победили, но у нас очень тяжелые потери. Генерал сказал, что немцы отступили на Столбцы, бросив раненых и всю поврежденную технику, но сохранили боеспособность. Попытка преследования была пресечена контратакой.
Я грустно кивнул. Чтобы разбить 2-ю Панцеркампфгруппу, усилий одной дивизии, даже гвардейской, даже такой, которую создал Бат, — мало. Тут впору танковой армией бить. Да только где ее взять?
Если верить той самой военной энциклопедии, Бату удалось ликвидировать прорыв немецких танков и прочего Вермахта, и это было максимально возможным успехом. Да, искусству войны нам еще учиться и учиться…
— Товарищ Дубинин, вы меня простите, но я вынужден буду вас покинуть, — напомнил о себе Лерман. — Надо несколько вопросов по службе решить. Пленных много взяли, а особисты у меня… Ну, сами видели — за ними пригляд постоянный нужен. Я пойду, а вы здесь посидите. Вот я вам бойца оставлю. — Гэбэшник махнул рукой в сторону худого красноармейца. — Его зовут Федор, фамилия Емельяненко. Что будет нужно — поесть или попить или по нужде — он обеспечит. Это не конвой, упаси… хм… бог! Просто даже после переодевания вы… мало похожи на военнослужащего РККА, а люди в штабе после боя нервные…