— Ты готова?
— Готова, — ответила она, часто глотая воздух, и промаршировала мимо матери на улицу.
На асфальте снаружи установили подиум с микрофонами, торчащими из него, словно колючие механические цветы. Они были расположены перед несколькими рядами складных стульев. На многих сидели журналисты, в то время как другие стояли и разговаривали, собравшись группами.
Она прошла к подиуму и прикоснулась к одному из микрофонов. Откуда-то раздался звук глухого удара. Журналисты подняли головы, посмотрели на нее и перешептываясь направились к своим местам.
— Привет, — сказала Кей и поморщилась оттого, насколько глупо это звучало.
Все, сидящие на двух дюжинах стульев, подняли руки и закричали одновременно, пытаясь задать вопросы до того, как она собралась с мыслями. Кей отступила под их агрессивным натиском. Мама подошла сбоку и взяла ситуацию под свой контроль.
— У моей дочери есть заявление, которое она хотела бы прочесть, — сказала мама, и толпа расселась по местам.
У Кей тряслись руки, когда она разворачивала бумагу, где было написано ее заявление. У нее пересохло во рту, ей пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла заговорить. Она взглянула в небо, Артегала все ещё не было видно, но он прилетит с минуты на минуту. Она хотела сделать это осторожно. Она хотела удостовериться, что люди услышали каждое ее слово.
— Я не собираюсь стоять здесь и говорить вам, что война — это плохо или неправильно, и мы должны вместо этого трудиться над созданием мира, потому что из-за этого люди Бранигана с лёгкостью могли бы назвать меня наивной, ведь я всего лишь ребенок. Проигнорировать меня и действовать дальше, будто то, что я говорю, неважно. Но если вы задумались, то поймёте, что у меня больше, чем у кого бы то ни было, прав говорить о том, что происходит здесь, прав иметь своё мнение. Думаю, что раз мне позволено стоять здесь и говорить, тогда мне позволено и иметь своё мнение, которое имеет значение. Мой отец погиб из-за недопонимания. Из-за законов и границы, которая существует, потому что мы не потрудились попробовать сосуществовать в мире. Последние несколько месяцев я пересекала границу и общалась с драконом. Я знаю, что люди и драконы могут общаться друг с другом. Я думала, я задавалась вопросом, что, может быть, это была моя ошибка, — у нее снова пересохло во рту, и она замолчала, чтобы облизать губы, перед тем как продолжить. — Что, может быть, то, что произошло с моим отцом, было по моей вине. Что вся эта война началась из-за того, что я делала. Что я, пересекая границу и общаясь со своим другом, начала все это, или даже усугубила, в то время, как именно это может, наоборот, все исправить. История взаимоотношений людей и драконов насчитывает тысячелетия. Раньше была традиция, когда человеческие поселения показывали свои серьезность своих намерений в переговорах о мире, предлагая символ. Жертву. Девственницу в белом платье.
— Кей, нет, — прошептала мама срывающимся голосом. Кей не могла взглянуть на нее, даже на секунду.
Кто-то закричал и показал наверх. Артегал был уже здесь.
Он двигался как один из реактивных самолётов, бесшумный, быстрый настолько, что сложно было проследить за его перемещением. Его крылья работали как весла, и он кружил над школой. Половина людей попадала на землю, другая половина побежала. Многие закричали. Выстрелила пара пистолетов, но выстрелы прекратились, потому что кругом было слишком много людей.
Кей заорала в микрофон:
— Прекратите! Он не делает ничего плохого!
Люди посмотрели на нее, потом на дракона, словно старались удержать их обоих в поле своего зрения. Но Кей была права, Артегал ничего не предпринимал, а лишь кружил, лениво опустив одно крыло для совершения виража своим серебристо-серым телом и поглядывая одним глазом за происходящим внизу. Может быть, люди остановятся на минутку и увидят, кокой он красивый.
Ещё три дракона спешили сюда, они летели быстро, отставив крылья назад и вытянув шеи в сторону Артегала. Они следовали за ним, или, скорее даже, преследовали его. Люди бросились врассыпную, оставив команды новостей с поднятыми в небо камерами и солдат, целившихся из винтовок.
Но драконам не нужны были разбегающиеся люди, машины телевизионщиков или здания. Им нужен был Артегал. Он отвечал их маневрам, резко поворачивая, ныряя вниз и меняя направление полета. Но, не смотря на его хаотичные движения, они приближались к нему, тоже ныряя ниже и маневрируя, чтобы окружить его. Артегал был меньше их, моложе, у него было недостаточно опыта. Он мог сбежать от них, если бы быстро взлетел прямо вверх и улетел в любом направлении. Но он не собирался улетать. Он ждал ее.
Его преследователи выпустили когти на задних лапах, оскалились, демонстрируя острые зубы, и приготовились атаковать его. Затем откуда-то сверху донесся знакомый звук реактивных двигателей: пара F-22 подлетела ближе, описав широкую арку над драконами, словно готовясь к нападению. Трио воинов-драконов развернулось и разлетелось в стороны. Самолёты летали вокруг, и казалось, что они огибают весь город.
— Нет! — закричала Кей. Из-за этого у нее и Артегала оставалось ещё меньше времени. Она старалась не злиться на капитана Коннера за это, это была не его вина. Но ей хотелось на кого-нибудь разозлиться.
Она сомневалась, что драконы могли услышать ее — пилоты в самолётах уж тем более — или хотя бы взглянуть на то, что для них было не более чем жужжащим насекомым. Но она знала от Артегала, что у них было очень хорошее зрение, и они должны были увидеть ее в ослепительно белом платье. И она побежала.
Мать Кей схватила ее за руку и потянула назад, как якорь. Кей чуть не упала.
— Что ты делаешь? — завопила мама.
Кей обернулась к ней с мольбой во взгляде.
— Мама, я должна это сделать. Я должна попытаться.
— Попробовать что? Убить себя? Это ты хочешь попробовать?
— Нет, мама. Не это. У нас есть план. Мы сможем это сделать.
— Ты хочешь, чтобы они забрали тебя.
Мать смотрела на нее тяжёлым пристальным взглядом. Ее рука впилась в руку Кей.
— Мы с Артегалом. Мы хотим остановить эту битву. Никто не сможет проигнорировать это, — она не знала, должна ли была сказать об этом своей матери. Ей нужно было попросить у нее помощи, она могла бы убедиться, что никто не проигнорирует это. Она должна была убедиться, что никто не проигнорирует это.
— Кей, я не хочу потерять тебя тоже. Я не могу потерять вас обоих! — она рыдала, страдала так же, как и в ту ночь в больнице.
— Мама, со мной все будет хорошо.
Ее мать внимательно посмотрела на нее, у нее блестели глаза. Потом она ее отпустила.
Кей обвила руками свою маму и сжала ее в объятьях. Она впервые осознала, что они с мамой были одного роста. Они с мамой были похожи. Раньше она не замечала этого.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Тебя и папу, вас обоих.
— Кей...
Она побежала. Через всю парковку к расчищенному зимой футбольному полю, на буром фоне которого выделялись белые сугробы снега.
Джон ждал в центре с ее рюкзаком в руках. Он схватил ее за руку, когда она затормозила.
— Это не действует, Кей. Это не сработает...
— Подожди, просто подожди, — она закинула рюкзак через одно плечо, посмотрела наверх и помахала. Она, наверное, сильно выделялась на фоне поля.
Драконы, все они застыли в нерешительности.
Три атаковавших дракона зависли в небе, их крылья помогали им оставаться на месте, они смотрели на нее, вытянув шеи и склонив головы в изумлении, так подумала Кей. Они должны были понимать, что было перед ними. Должно быть, они думали, что никогда не видели подобного раньше. Она слышала самолёты, но взглянула на них всего лишь на миг. Траектория их движения не изменилась, они так же летали над школой — может быть, они не будут атаковать над городом. Или, может быть, они смотрели, чего ждали драконы. Может быть, пилоты тоже смотрели на нее.
— Что происходит? — спросил тихо Джон.