– Рад позна… – Дверь перед ним захлопнулась.
В среду Лиза встречала его, прячась за спиной репетитора. Теребила подол коричневого учительского платья и смеялась серыми, с искрой, глазами.
Он поздоровался с Ларисой Сергеевной, а Лизе подмигнул. Эффектное подмигивание он репетировал целое утро.
– Helper, – говорила учительница.
– Helper, – повторял он.
– Хеееельпер, – передразнивала Лиза из-за стены.
– Illustration.
– Illustration.
– Иллюстраааайшен, – страшно басила Лиза.
– Да что с тобой? – цыкала на Эльдара Лариса Сергеевна, и он кусал губы, чтоб не хихикать. И удивлялся, что у такой строгой бабушки такая разбалованная внучка.
Ему понравилось ходить на занятия. Да что там, он мчался на них, только бы перемигнуться с Лизой в прихожей, послушать, как она валяет дурака. Иногда она забиралась в кабинет и сидела под кадкой с алоэ, глумливо копируя незадачливого ученика:
– Ай инджой фишинг енд футбал! Он зе викендс ай волк…
Порой Эльдар обнаруживал в своем конспекте рисунки. Примитивные каракули, но что еще можно нарисовать впопыхах, чтобы никто не увидел?
«И как ей удалось?» – гадал мальчик.
Однажды, торжественно и словно бы в замедленной съемке, Лиза прошла мимо кабинета на четвереньках, высоко подбрасывая конечности и выкручивая голову. В тишине – лишь Лариса Сергеевна бубнила под боком. Неизменная белая сорочка задралась, демонстрируя бежевые панталоны.
Эльдар прыснул от смеха, и репетитор насупилась гневно.
Мама – видать, Лариса Сергеевна наябедничала по телефону – отругала его, но он не сдал Лизу. Он считал ее своим другом, хотя они ни разу не поговорили нормально.
Как-то учительница отлучилась из кабинета.
– Я на минутку. Междугородка, сын из Германии звонит.
Эльдар выбрался на цыпочках в коридор.
– Эй, – шепотом позвал он.
– Я тут. – Лиза вынырнула из-за спины.
– Вот. – Он вручил ей упаковку сушеных бананов.
– Спасибо.
Повисла неловкая пауза. Он спросил:
– У тебя есть приставка?
Вместо ответа девочка дотронулась до его лба, до синеватого рубца. Рука у нее была настолько холодной, что Эльдар едва не отпрянул.
– У меня и на ногах есть, – хвастливо проговорил он. – Показать?
Под заинтригованным взором Лизы он откатал штанину.
– Ого, – присвистнула она. – А показать мой шрам?
– А то!
Лиза подняла подбородок.
– Это от веревки, – сказала она.
Он открыл было рот, но из кухни вышла Лариса Сергеевна. Смерила детей неодобрительным прищуром и продефилировала в кабинет.
Дома взволнованная и бледная мать обняла Эльдара и вкрадчиво спросила:
– С кем ты разговаривал у Ларисы Сергеевны?
– С Лизой, а что?
Мама смотрела пристально и напряженно, точно сканировала его мозг.
– Какая Лиза?
– Внучка Ларисы Сергеевны…
– Чушь. – Мама изучала шрам на его лбу. – Ты разговариваешь сам с собой?
Он отстранился, пораженный.
– Я разговаривал с Лизой!
– Лариса Сергеевна живет одна! Нет никакой Лизы…
Он лихорадочно пытался сообразить, о чем мама твердит.
– У тебя снова болит голова?
– Ничего у меня не болит! – рассерженно воскликнул Эльдар, – А твоя Лариса Сергеевна обманщица!
Он распахнул конспект на странице с карандашным наброском. Мальчик, девочка и кто-то третий позади них – оранжевый великан с распростертыми ручищами. От схематических запястий спускаются ниточки, они окольцовывают детские шеи, будто ошейники.
– Вот! – Эльдар швырнул маме конспект. – Это рисунок Лизы!
Мама вернула тетрадку и сказала утомленно:
– Хватит дурачиться. Здесь ничего не нарисовано.
– Здесь? – Он тыкал в картинку, в девочку с красными черточками шевелюры на кругляше головы. – Здесь?!
– Ты представляешь, как ты напугал меня своими идиотскими шутками?
– Но ма…
– Марш в комнату. И если Лариса Сергеевна опять пожалуется…
Вечером он испробовал конспект на друзьях. И наконец-то понял. Озарение, от которого мир закружился и понесся на него обезумевшим автомобилем. Для всех, кроме Эльдара, листочек в тетрадке был чист. Для всех, кроме него, Лизы не существовало, потому что она…
– Призрак, – произнес вслух схоронившийся под пледом мальчик, и за окном протяжно завыл пес.
В понедельник она не появилась. Он прислушивался к шумам из гостиной. Холод покалывал ступни.
– Эта тема ясна? Вопросы?
– Лариса Сергеевна, – осмелился он. – У вас была внучка?
– Что значит «была»? Она и есть. Настенька. Ей девятнадцать, учится в Германии…
Он потупился, сбитый с толку. Лиза сидела под столом, в полутьме ее зрачки по-кошачьи сверкали.