Во мне зародилась назойливая тревога, жалящая, словно медуза в открытом море. Я поскорее хотела выяснить, что так расстроило мою мать.
− Поднимись к Лире, она почти весь день сидит безвылазно у себя в комнате, − мама делала вид, что всё нормально.
− В самом деле? И она никуда не собирается? – я рассчитывала, что Майклу хватит куража пригласить сестру на прогулку. Очевидно, он так и не сумел перешагнуть через барьер решительности.
− А она должна куда-то собираться? Девочки, последние пару дней вы обе сторонитесь меня, как будто что-то скрываете. Вы что, успели познакомиться с кем-то? Если это так, то я совсем не против, что у вас появились новые друзья.
− Эмили, тебя так долго не было, что я потеряла всякую надежду попить чай с чем-то, слаще морковки, − Лира вовремя спустилась вниз, избавив меня от ответа на мамины каверзные вопросы.
− Что ж, меня стоило ждать, дорогая, ведь я купила наш любимый апельсиновый кекс!
Я показала маме и сестре упаковку со свежим, манящим кексом. Крепкий чай, деревенский чистый воздух, сочный кекс с лёгким цитрусовым вкусом – идеальное сочетание, чтобы побеседовать с родными на откровенные темы. Я ловила обеспокоенные мамины взгляды, мотыльком перелетающие то на меня, то на Лиру.
Определённо, стряслось что-то серьёзное. И, возможно, способное нас расстроить.
− Лира, мама, у меня есть идея: давайте устроим мини пикник на веранде? Заварим чай и насладимся кексом на природе?
Лира оживилась:
− Прекрасно! Пойду ставить чайник.
Мама с запозданием тоже приняла мою идею:
− Да, мне тоже надо развеяться. Что-то я закружилась за сегодня.
Вечерняя прохлада смешивалась с опустившемся на уровень горизонта солнцем, создавая уют и умиротворение на веранде. Отсюда был виден почти весь наш участок: одну сторону занимали ровные грядки с недавно высаженной клубникой, а на другой мама устроила цветник.
Мы втроём упали в мягкие плетёные кресла, держа в руках по кусочку рассыпающегося кекса. Три чашки с горячим чаем остывали на декоративном деревянном столике.
Сначала мы разговаривали на совершенно разные темы: о доме, о том, что предстоит сделать на участке, как проходят первые дни у каждой из нас. Я чувствовала, что светские беседы лишь служат для того, чтобы приготовить нас к более серьёзным разговорам.
Мама будто настраивалась сообщить мне и сестре какую-то новость. Она постоянно отводила взгляд и часто моргала, будто мелкая соринка попала в глаза, и она никак не могла избавиться от неё. Или она изо всех сил сдерживала рвущиеся наружу слёзы.
Пока мама отвернулась, чтобы полюбоваться закатными лучами солнца, их отблеском на импровизированный райский сад, я толкнула Лиру в плечо:
− С мамой происходит что-то странное. Ты обратила внимание?
Она нагнулась, чтобы только я могла услышать:
− Она ходит по дому, как привидение после телефонного звонка. Я слышала, как она с кем-то разговаривала почти час.
Значит, что-то и правда случилось. Я, как обычно, огорошила маму прямым вопросом:
− Мам, расскажи, что стряслось. Мы с Лирой уже большие, видим, что ты вот-вот расклеишься.
Мама медленно повернула голову. Слова никак не могли сорваться с её губ, словно натыкались на каменную стену, которую она отстроила у себя в голове.
− Мам, пожалуйста, не пугай нас. Рано или поздно мы всё равно узнаем. Нет смысла держать в себе, − уговаривала Лира.
Мама сделала пару глубоких вздохов.
− Лира, Эмили, вы только не волнуйтесь. Всё будет хорошо, − каждое слово она выдавливала из себя. – У папы вчера случился инфаркт.
У меня потемнело в глазах. Смысл маминых слов впечатывался в меня ударами кувалды, оставляя вмятины на теле. Я выгнулась вперёд, обратившись в слух.
− Он жив? – прохрипела Лира.
− Слава Богу, всё обошлось, − мама сразу успокоила нас. − Сегодня утром у папы закружилась голова, он позвонил в скорую, и, когда врачи приехали, на папу обрушился удар. Его немедленно забрали в больницу, направили в реанимацию на усиленное лечение. Из клиники позвонили мне и рассказали о случившемся. Сейчас состояние папы в норме, но он в критическом состоянии.