− Я не пью, − зачем-то повторила я, и для верности потянулась к соку, чтобы налить себе в стакан.
− Сегодня я обслуживаю, − произнес Адам, взяв стакан у меня из рук, и наполнил до краёв. Себе он налил вина.
Парень протянул мне приборы, и мы приступили к трапезе. Согревающая погода и окружавшие нас ландыши радовали глаза, на миг я позволила себе расслабиться и откинуть голову назад. Салат с курицей был восхитительным, а французский багет крошился на покрывало от свежести. Порой я ловила на себе через чур серьёзный взгляд золотых глаз Адама, в них происходила отчаянная борьба. Словно он обедал со мной против своей воли. Хотя, была вероятность, что я опять накручиваю себя.
− Расскажи о себе, − вдруг спросил Адам. На его лице отразился неподдельный интерес.
Что именно он хотел обо мне узнать, я не знала, поэтому просто ответила:
− Я обычная девушка, учусь на политолога, живу с родителями и старшей сестрой, любимый цвет – бирюзовый, − зачем-то добавила я, хотя про мои предпочтения Адам не спрашивал.
− Политолог – профессия не для девушки, − произнёс Адам, будто мне необходимо его мнение. – Почему ты остановилась на политике? Вокруг столько интересных направлений.
Все мои дальние родственники тоже задавали похожие вопросы: «Эмили, может ты передумаешь?», «Эмили, кому ты нужна в политике?», «Может выбрать что-то попроще и спокойнее?». Даже мама с сомнением смотрела на мою затею под названием факультет политологии и права, но в нашей семье принято право выбора будущей профессии отдавать ребёнку. Поступление на бюджет в один из лучших вузов Москвы окончательно поставило точку в возражениях домочадцев.
− Мне нравится быть в курсе всех событий. Политика – та сфера, где я чувствую себя в центре жизни и происходящего вокруг себя. А на кого учился ты? – я не дала возможности Адаму продолжать говорить обо мне. Пусть лучше расскажет о своих скелетах в шкафу.
Под его глазами залегли тени, словно на нас опустилась тень мутным покрывалом. Адам сделал два больших глотка рубинового вина.
− Сначала я хотел стать программистом, как и многие в то время. Но провалил вступительный экзамен. Единственным вариантом оставался факультет бизнеса, куда меня приняли обеими руками. Но я редко появлялся на учёбе, потому что у меня появилась другая цель – собственная конюшня. Как видишь, тут я достиг больших высот, чем в институте.
Замерев в одном положении, я слушала, о чём он говорит. Не верилось, что он всё же реальный человек с обычным среднестатистическим прошлым.
− Сколько тебе лет? – спросила я, затаив дыхание.
− Двадцать четыре.
− О, − вырвалось у меня.
− А сколько ты думала? – улыбнулся по-доброму Адам.
− А я не думала, − отмахнулась я, но не удержалась. – Но как ты сумел отстроить такую шикарную конюшню? И твоя лошадь, она практически бесценна, я впервые вижу такую породу в частных владениях. У тебя очень обеспеченные родители?
Наверняка, моя тирада прозвучала до неприличия бесцеремонно, но все эти вопросы копились во мне вот уже несколько дней. И неизвестно, сколько из них так и останутся без ответа. Когда я завела разговор о его родителях, Адам почему-то скривился, будто прожевал неспелое зелёное яблоко, которые мы с Лирой в детстве воровали в соседском саду.
− Меня никто не обеспечивал, − пророкотал он, пропуская каждое слово через себя. Воздух мгновенно сделался спёртым, душным, − моя мать умерла при родах, а отец подумал, что проще отделаться от меня деньгами, ведь наша семья была далеко не бедной. Будто разноцветные бумажки способны заменить ребёнку отца и мать. Я перестал их у него брать, когда мне исполнилось четырнадцать и я устроился на первую работу. С тех пор, всё, что ты видишь – плод лишь моих трудов.
С одной стороны, мне хотелось услышать откровения такого скрытного парня, как Адам. Но с другой, сейчас я сидела так, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Она пронзила меня до самых костей, не оставив незатронутым ни одного участка моего тела. В голосе Адама было столько стальной ярости и гордости одновременно, что на его шее проступили синеватые жилки. Оказывается, передо мной несчастный ребёнок, которому не досталась законная порция родительской теплоты и любви.