− Тебе нравятся розы? – спросил Адам, когда мы сели на мягкие диванчики друг на против друга.
− Моя сестра и мама – истинные ценители цветов. Розы, пионы, астры… Вечно возятся в клумбах, поливают их, пересаживают. Что касается меня, то я отношусь ко всем цветам одинаково – любуюсь ими, если они растут в дикой природе. А когда их срывают, чтобы украсить дом или квартиру, то я считаю, что это неуважение к растениям. Лицемерие что ли.
Наверное, Адаму бы хватило отрывистого «да» или «нет», но меня, как обычно, занесло.
− А ты? – поинтересовалась я.
− А я ненавижу розы. −Ответ Адама просто убил меня. Зачем привозить меня в самое сердце царства роз, если ненавидишь их?
− Странный выбор места, − задумчиво протянула я. – Может, здесь вкусно кормят?
− Весьма посредственно.
Я ничего не понимала. Адам – ходячее противоречие. Он совершает неподдающиеся логике поступки и делает вид, что это нормально. Я таращилась на него и чувствовала, как способность логически мыслить покидает меня.
− Ну, это самое приличное место в радиусе ста километров. – Начал объяснять Адам. – А ещё я уже привык чем-то тебя удивлять. Ты радуешься всему как ребёнок – это забавно. Будто некий контраст с моей жизнью.
Он прижал подбородок к рукам, и в его янтарных глаза заплясали огненные искорки. Его пристальный взгляд отвлекал меня от просмотра меню.
− Уж лучше радоваться как ребёнок, чем не радоваться вообще.
− А я и не говорю, что это плохо, − Адам тоже стал изучать меню. – Наоборот, я даже завидую тебе, Эмили. После того, как…
− Выбрали что-нибудь? – Белобрысая официантка примерно моего возраста прервала Адама самым наглым образом. Момент был упущен. Теперь я точно никогда не узнаю, что так тяготит его существо.
Адам озвучил свой заказ, и официантка захлопала искусственными ресницами в мою сторону.
− Сырники с малиновым джемом и какао, − сказала я и испепелила глазами бедную девушку. Не могла я простить сорванные откровения Адама. К слову, он заказал жареную сёмгу в сливочном соусе и свежевыжатый апельсиновый сок.
Когда официантка скрылась на кухне, я отважилась на вторую попытку, хотя совсем не надеялась на успех:
− Так что ты хотел мне сказать?
− А что я хотел сказать? – Адам сделал вид, что не понимает, о чём речь. Что ж, не судьба. Я перевела тему, и всё время, до тех пор, как на не принесли заказ, мы разговаривали о моей учебе, о Москве, о конюшнях. В основном говорила я, а Адам слушал, но я перестала стесняться своей болтливости и щебетала как птичка ранней весной.
Погрузившись в свои тарелки, мы молчали какое-то время. Я обмакивала в джем кусочек сырника, как мой телефон на столе начал назойливо вибрировать. Сообщения очередью выстреливали на дисплее. Интересно, кого так прорвало? Адам с любопытством покосился на мой телефон.
Я схватила свой айфон. Чем больше сообщений я читала, тем темнее становилось мое лицо. Кажется, продолжение этого сумасшедшего дня будет ещё веселее, чем начало. Хотя куда уже веселее? В кавычках, разумеется.
− Что случилось? – Адам оставил свою рыбу в покое и ждал, что я скажу.
− Ничего.
Адам тяжело и устало вздохнул. Его губы сложились в тонкую скептическую полоску. Кулаки немного сжались. Мое поведения в данный момент вызвало у него раздражение.
− Давай ты мне лучше расскажешь, − потребовал он. Какое ему дело?
Все сообщения были от Лиры. Как только я ушла на тренировку, ей позвонила мама и чуть ли не в слезах просила кого-то из нас приехать к ней в Москву. В спешке она забыла дома карточку с деньгами, а в больнице требовали сегодня же оплатить лечение. Оплата требовалась ещё вчера, но мама надеялась, что удастся договориться на попозже, но в городских клиниках у людей непреклонные нравы. Ей отказали. Лира, естественно, сорвалась и уехала на первом же автобусе. Я почувствовала укол стыда, что Лира не задумываясь рванула к матери, пока я прогуливалась с малознакомым типом.
Ещё по телу пробежал холодок оттого, что сегодня мне предстояло ночевать одной в нашем огромном деревенском доме. Правда, со мной будет Мортимер, но защитник из него так себе. Рассказ Майкла про убийство услужливо прокрался в мои мысли. Чувствую, меня ждёт ещё одна бессонная ночка.