− Всё нормально. – Поднял на меня пустые глаза Адам.
Больше он не произнёс ни словечка. Парень опять погрузился в одному ему известные раздумья. Один раз мне показалось, что ему крайне неприятно моё общество. Но это же он ворвался ко мне без приглашения, а не я к нему.
Мне ничего не оставалось, как снова пялиться на правильные и слегка неестественно красивые черты Адама. Волевой подбородок плавно переходил в туго натянутую от напряжения шею. Что было бы, проведи я рукой по этим набухшим венам? Не исчез бы он из-за стола, словно голограмма? Если Адам – плод моего напуганного воображения, тогда, стало быть, я могу делать с ним всё, что угодно.
Это новое открытие почему-то прочно засело в моём мозгу. Я твёрдо намеревалась проверить своё безумное предположение. Пшеничные волосы с самой первой встречи манили меня своей притягательностью. Почему бы прямо сейчас не запустить в них пальцы? Не убьёт же он меня в конце концов.
Перегнувшись через стол прямо над чашками с недопитым кофе, я потянулась к лицу Адама и совсем легонько, одними кончика пальцев, провела по его прическе. Только я успела ощутить, насколько мягкими, но в тоже время с долей жесткости были его волосы, как он пребольно схватил меня за запястье. Я вскрикнула от неожиданности и боли.
− Ай!
− Что ты творишь? – вскричал Адам.
− Отпусти! Ты делаешь мне больно!
Он перевёл взгляд на свою мёртвую хватку и сразу выпустил мою руку из своей. Я с недоумевающим видом потёрла ноющее запястье. Красный след остался на руке в напоминание, каким необузданным может быть сидящий передо мной человек. Впервые я поймала себя, что побаиваюсь Адама. В его глазах не осталось золота, а лишь непроглядный мрак, словно чёрный туман из моего недавнего сна.
− Зачем ты это сделала?!
− Да что я сделала, чёрт возьми?
Адам переводил дыхание. Было видно, что он не хочет разговаривать на повышенных тонах и доводить нас обоих до истерики. Но меня правда интересовало, что же его так сильно задело в моём невинном жесте.
− Твоё прикосновение…такое неожиданное. Я ненавижу, когда нарушают моё личное пространство без моего согласия. Неужели ты ещё не выучила столь простые правила?
− В следующий раз я обязательно спрошу разрешения. Не сомневайся!
Я выскочила из-за стола и помчалась в гостиную. Облокотившись на спинку дивана, я уставилась в одну точку на выключенный экран телевизора. Будто по нему показывали историю моей жизни, только при этом объясняли каждое моё чувство и действие. Хотела бы я посмотреть такую передачу.
Я винила себя за свой мимолётный порыв. Как только я додумалась поддаться эмоциям и совершить такое? Как белый день ясно, что не мне, и никому на свете, не приходится рассчитывать на взаимность в отношении этого человека. Честно говоря, меня даже растрогало, что Адам беспокоился за меня и пришёл составить мне компанию. Но, похоже, так он больше развлекал себя, нежели меня. Его пресыщенный ум просто нашёл себе новую игру под названием «Благородный рыцарь». Не более.
Адам появился спустя всего пять минут, но этого времени мне хватило, чтобы нацепить на лицо бесстрастное выражение. Никто бы не догадался, что пару минут назад я готова была провалится сквозь землю.
− Эмили, прости.
Из-за темноты я наблюдала только приближающийся силуэт Адама. Я совершенно забыла включить в комнате свет, но, подумав, даже одобрила такой исход событий. Если я и хоть как-то могла рассмотреть парня, то, вероятно, для него я полностью оставалась в темноте.
− Я на тебя не обижалась.
Продвигаясь на ощупь, он медленным шагом направился ко мне. В кои-то веки движения Адама стали не такими уверенными и расслабленными. Однако, глаза быстро привыкли в темноте, и вскоре мы смогли видеть друг друга более отчётливо. Он приблизился ко мне почти вплотную, а я не отступила ни на шаг. Что-то невообразимое происходило между нами, чему я не могла найти разумное объяснение. Будто нас отделяло стекло, по которому еле-еле ползёт тонкая трещина. Когда она неумолимо доберётся до края, то стекло разобьётся на миллиард крошечных кусочков. Лавина обрушится на тех, кто оказался рядом и ничто их уже не спасёт.
На своей щеке я почувствовала горячую ладонь. Грубое смешивалось с нежным, Адам провёл по моей щеке и спустился до ключиц, заставив меня замереть и не дышать. В комнате было довольно жарко, но меня била дрожь, как при самой опасной лихорадке. Я замерзшей глыбой застыла, оказавшись полностью во власти Адама. Расстёгнутая куртка позволяла спуститься ему и дальше, но он убрал руку также быстро, каким стремительным было его раскалённое прикосновение.