Вот они все, "хоть руками щупай!". Нагляделся. Никита Хрущёв отсиживал последние годочки, но его длиннущие речи я ещё слышал. Читал нудно, но потом отвлекался, снимал очки, отодвигал текст и начинал говорить - со страстью, красиво! И снова затухал. Бог с ним!
Мы занимались разговорами на разные темы. Антонов особенно нравился. До самой его смерти дружили, в гости ходили, но не скажу, что полная дружба. Чувствовалась некоторая его природная закрытость, хотя не страх. Высказывания себе позволял, но только мне. Доверял.
Говорил, "за жизнь":
- Зазвонит ночью телефон, подхватываюсь, в поту: Неужели опять самолет упал?
Его положение было хуже моего. Когда звонят ночью о кровотечении или другой катастрофе - умрёт один человек, а у него - сто. Отдушину находил в живописи, картины на выставках ставили. Ещё за садом ухаживал. Трудности в семье были: "За всё нужно платить" - жена на тридцать лет моложе.
Мне лично пользы от Верховного Совета было мало: бесплатный проезд, но зато командировочных не брал. В санаторий ездил только раз. Впрочем, удобства были, не прибедняйся, Амосов, всегда есть билет в спальном вагоне, место в гостинице Москва. Это ценно в нашей державе.
Ну да Бог с ним, с Верховным Советом! "Была без радости любовь, разлука будет без печали". Меня в тот советский заход выбирали четыре раза. К 1979 году видимо надоело. Первый секретарь обкома приходил, извинялся: Что-де нужно другим дать шанс.
Но... человек глуп. Через десять лет опять полез. Правда, уже в "ином контексте". Разговор - впереди. Скажу авансом - сделал глупость.
Другие чины мне пошли ещё до депутатства. В 1961 году дали Ленинскую премию за хирургию лёгких. Вполне законно, именно я был лидером, по числу операций и результатам. Хотя "пробил" премию Богуш.
Медаль лауреата вручали в нашей Академии. Забавная история вспоминается в связи с этим. Ехали с Мамолатом на вручение. Он смеётся:
- Сейчас будешь партию благодарить.
- Нет, не буду! Как-нибудь обойду, скажу "Спасибо комитету по премиям, за высокую оценку моих скромных заслуг".
- Не обойдешь, вот увидим.
Обошёл, как обещал. Но... на утро слышу радио:
- Лауреат Амосов благодарил партию и правительство.
Мамолот долго смеялся:
- Подправили тебя. Неблагодарного.
Потом у меня ещё три премии были - Украинские государственные, но этот случай запомнил.
В тот же 61-й год меня избрали в члены-корреспонденты Медицинской Академии. То есть, избрали уже по второму заходу, первый раз провалили.
И в этом деле я не мельтешился. Позвонил Бакулев, он был президентом: "Подавайте документы, президиум рекомендует". Но члены академии ему не вняли. Говорили, что ещё на партгруппе сомневались: почему беспартийный? Без партии было не то чтобы нельзя, но нежелательно. Нас, таких, было в АМН всего несколько человек.
На следующий год избрали без хлопот, по старым документам. Решили, видимо, что созрел, можно пустить без партбилета.
Через семь лет эта история в точности повторилась в Украинской Академии: тоже предложил президент, тоже провал по первому разу.
Скажу честно: не вёл "избирательных компаний", ни разу никому не звонил, не просил. Булгаков хорошо сказал: "Ничего не нужно просить".
Впрочем, может, я утрирую? В академии сидели совсем не идиоты и знали истинную цену политике. Только молчали. Нет, к сожалению, хуже: нужные Партии слова говорили.
Звание заслуженного деятеля науки Украины мне дали ещё в 1958 году. И орден Ленина. Потом ещё были ордена. Вывод: обласканный партией.
Однако и героя изображать не собираюсь. Против захвата Праги на Красную площадь не выходил. Матерился на кухне. Ни разу не подписывал, ни за ни против "отщепенцев, космополитов, предателей". Но и не уверен, что устоял бы, если бы крепко прижали, с угрозами.
Такой вот грустный конец по поводу чинов.
11. 1962-63 гг. Поездка в Штаты. Съезд в Харькове. Искусственный разум.
В сентябре все того же 1962 года позвонили из Москвы "Вы поедите на месяц в Штаты, знакомится с сердечной хирургией. Состав группы: Колесников - руководитель, Куприянов и вы - члены."
Сначала об участниках.
Колесников уже был директором бакулевского института. Сам Александр Николаевич постарел, болел и отходил от дел. Колесников шел в хирургию от партии, этим всё сказано. Смело взялся, много больных отправил на тот свет. Врачебный народ в институте его не любил.
Совсем другое дело Куприянов, Петр Андреевич. Я уже о нём писал. В то время ему было 68. Блестящий "действующий" генерал Военно-Медицинской Академии. Высокий стройный, подтянутый, настоящий офицер, "голубая кровь", дворянин. Его клиника в ВМА имела всё: лёгкие, сердце, пищевод. Были и ученики. Настоящим оказался только Володя Бураковский.