— Милорд Дуглас, — сказал Брай, — если вы хотите признать вашу дочь, тогда я беру обратно свои слова и никогда больше не скажу про Дугласа, что он позорит свой герб.
Тем временем кавалькада достигла рощицы у ворот Эдинбурга, и лорд Линдсей нетерпеливо подскакал к ехавшим впереди и спросил, уж не до Лондона ли собираются они скакать, чтобы он мог сломать милорду Сэррею шею на английской земле?
Вместо ответа Сэррей соскочил с лошади и обнажил меч. Линдсей последовал его примеру, тогда как по знаку, данному Дугласом, оруженосцы подхватили лошадей под уздцы.
Поединок продолжался недолго. Линдсей повел ожесточенную атаку, но ему пришлось убедиться, что Сэррей значительно сильнее его. У Линдсея уже сочилась кровью легкая рана, когда он сделал резкий выпад, который оставлял его самого без прикрытия, но вместе с тем неминуемо должен был свалить с ног Сэррея. Но, судя по всему, Сэррей знал этот прием, поэтому Линдсей отскочил назад, чтобы избегнуть удара противника, причем зацепился шпорами за корни дерева и упал на землю. В тот самый момент Сэррей сделал выпад и, не ожидая отступления врага, не удержался на ногах. Случаю было угодно, чтобы, падая, Сэррей наткнулся рукой на острие меча Линдсея. Роберт выронил меч, из разрезанной жилы кровь забила фонтаном.
Раненный, но не побежденный, Сэррей упал в обморок от потери крови, и Вальтеру с большим трудом удалось наложить ему повязки и остановить кровотечение. Дуглас кликнул своих людей, приказал взвалить раненого на лошадь, и так как вблизи находился один из его замков, то все, за исключением Линдсея, вернувшегося с оруженосцами в Эдинбург, поскакали туда.
Глава девятая
МАРИЯ И ЛЕЙСТЕР
Граф Лейстер стал готовиться к отъезду, как только Сэррей оставил его. Он упивался блаженством при мысли о том, что теперь зависит только от него одного добиться цели своих честолюбивых надежд, и с того момента, когда увидел, что Мария Стюарт может отдать ему руку, не призывая в советники никого другого, кроме своего сердца, он уже чувствовал себя победителем. Ему казалось теперь, что его сердце всегда стремилось к ней, что она — та женщина, на которую намекало пророчество предсказательницы.
Когда он спустился по лестнице, то случайно заглянул в окошко. Зал был полон гостей, в галерее напротив Сэррея стоял Сэйтон, а Джэн с краской стыда на лице поспешно убежала.
«Ага! — улыбнулся Дэдлей. — Так вот какова добродетель нашего героя! Младшая вытеснила у него из сердца старшую, а я еще думал, что это просто гордость борется в нем со старой любовью! И ведь он все-таки сумел добраться до нее, несмотря на все запоры, которыми думал оградить ее Сэйтон! Великолепно! Вот и истинная причина его гнева, когда он узнал, что я восстановил против него лорда».
Для Лейстера было большим торжеством иметь возможность обвинить Сэррея; теперь ему уже нечего было стыдиться своего предательства. Так, по крайней мере, он думал, и когда, полчаса спустя, вскоре после отъезда Сэррея из замка, он вошел в зал, чтобы проститься с Сэйтоном, то, смеясь, сказал ему:
— Милорд, я ошибся: граф Сэррей совсем ее домогается чести надеть на себя шотландскую корону.
— Знаю! — с ледяной холодностью возразил ему Сэйтон.
— Он не был так глуп. Кроме того, он вообще предупредил меня, что его друзья болтают больше, чем могут отвечать за это. Я вижу, что вы приготовились уезжать, желаю вам счастливого пути.
Иронический тон его слов и тихие смешки присутствующих доказывали Лейстеру, что малейшее его слово в ответ будет принято за вызов. Но он далек был от мысли ставить на карту свою жизнь в тот момент, когда ему улыбалось будущее. Если он добьется руки Марии, то успеет заставить Сэйтона поплатиться за надменность. Поэтому он сделал вид, будто не заметил насмешки в тоне Сэйтона, и простился с ним в самой любезной форме.
В тот же вечер он добрался со своими слугами до Сент — Эндрю.
Его принял граф Мюррей и повел в отведенные для него покои.
— Милорд, — сказал он, — я счастлив, что королева решила повидаться с вами. Теперь от вас будет зависеть добыть себе корону и красивую женщину. Надеюсь, ваше сватовство увенчается успехом, и это будет порукой мира с Англией и ее великой монархиней.
— Милорд, — ответил Лейстер, уже видевший в Мюррее человека, которого ему необходимо будет столкнуть первым после вступления с его помощью на трон, — я прибыл сюда как жених и никаких желаний, кроме желания стать счастливейшим из смертных, у меня нет. Я — не государственный деятель и никогда не занимался политикой. Поэтому, если бы предстояло стать не только супругом, но и первым советником королевы, то я отклонил бы от себя такую ответственную обязанность. Но королева Елизавета сказала мне, что в вас я найду покровителя, друга и советника, словом, — человека, который один только способен избавить эту несчастную страну от смут и раздоров.