— Это могло бы случиться лишь в том случае, если бы я не мог положиться на ваше слово хранить молчание. Вы знаете сами, какие причины заставляют меня скрывать это от королевы Елизаветы, пока я не сложу с себя придворного звания и не удалюсь от двора.
— Я понимаю и признаю основательность ваших опасений, — произнес Сэррей. — Вы можете положиться на мое слово.
Тут он поклонился и покинул замок. Мировой судья последовал за ним после того, как Лейстер взял и с него клятву хранить глубокое молчание о всем слышанном.
Заглянув в комнаты Филли, Дэдлей нашел ее на коленях перед Распятием. Ее лицо было залито слезами, и, когда она подняла на Дэдлея свой влажный взор, ему показалось, что перед ним разверзлось небо.
— Жена моя! — восторженно воскликнул он и привлек ее к своей груди. — О, Филли, как напугала ты меня! Клянусь Богом, если я когда-нибудь стану колебаться между честолюбием и любовью, то тебе стоит лишь взглянуть на меня вот такими глазами, как теперь, чтобы я упал к твоим ногам и снова стал молить о твоей любви! Но никогда, никогда не ошибешься ты во мне, я чувствую это, ты — опора моей жизни, ты одна можешь заменить мне то, что я потерял.
Граф прижал Филли к себе, он верил в свою клятву, так как в этот момент радостного умиления им руководила лучшая часть его существа.
Вальтер Брай последовал за Сэрреем, когда тот дал ему слово, что объяснение Лейстера вполне удовлетворило его и что, по его разумению, дальнейшие розыски могут только навредить Филли.
— Через несколько месяцев, — заключил Сэррей, — мы удостоверимся, сдержал ли граф свое слово и сделал ли Филли такой счастливой, как обещал.
Вальтер не ответил ничего: он дал обещание повиноваться. Но когда они оба достигли Сэррей-Хауза, он стал просить лорда об отпуске на несколько месяцев.
— Разве ты не хочешь примкнуть вместе со мной к Дугласу? Ведь Мария Шотландская рассчитывает на помощь своих друзей! — спросил озадаченный Сэррей.
— Мне нужно предварительно исполнить еще одну клятву! — ответил Брай. — Я поклялся отомстить за Филли той, которая велела пытать ее и сделала несчастной. Мой путь лежит во Францию; гугенот Монгомери нуждается в клинке, который слишком долго оставался праздным. Но я вернусь обратно, если в Шотландии запылает факел войны. Единственная девушка, о которой я беспокоился, предалась другому. Дай Бог, чтобы она никогда не раскаялась в том.
Сэррей не стал останавливать Брая, он знал его упорство, когда дело шло о принятом решении. Но когда он прощался крепким рукопожатием с этим верным человеком, то ему казалось, будто что-то ушло из его собственной жизни. Теперь и он остался совершенно одиноким.
