В квартире Марид оказался уже минут через двадцать, хотя для этого пришлось материализовать крылья и добираться по воздуху. Забыв даже снять ботинки, ифрит ринулся к комнате Толика, но дверь была закрыта на замок, словно её хозяин сам не хотел никого впускать.
– Шайтан! Толька, открой дверь! Срочно. Сейчас же. Что стряслось? – заорал Марид, со всей силы шибая по двери кулаком. – Толик!
Но ответа не было, и джинн опять использовал магию, вышибая дверь вместе с косяком. Что сразу бросилось в глаза: куча бумаг, валяющихся на кровати, и открытая дверь шкафа.
Казалось, сосущая пустота поглощает меня изнутри, а одиночество съедает заживо. Думать не удавалось, двигаться – тоже. Правильно, я одинок, чёрт побери! И то, что для Марида свобода, для меня – лишь пустота. Но я должен был. Ведь правда? На вопрос, конечно, никто не ответил. Да и кто бы мог?
Звонок мобильника услышал, только когда несчастный телефон разлетелся на части, со всей силы ударившись о стену. Схватив за плечи, меня насильно поставили на ноги и хорошенько встряхнули. Ай-яй, отпусти… больно…
– Толька, придурок! Ты что тут устроил? Что случилось? – громыхал голос ифрита.
– Я? – кое-как пробормотал, чувствуя, как пустота в груди неприятно пульсирует.
– Нет, я, блин! Что тут стряслось? – он почему-то был зол, очень зол.
Но так и не получив ответа, джинн лишь крепче сжал мои плечи и заставил медленно перебирать ногами. Что ж, пришлось согласно плестись в комнату. Шаги с каждой секундой давались чуть уверенней, зайдя в комнату, я даже смог сбросить поддерживающие руки ифрита и самостоятельно добраться до кровати. Смахнув с неё бумаги, присел, сжимая майку на груди.
Думать всё ещё не хотелось. "Отпустить, отпустить, отпустить", – пульсировало в голове, словно навязчивая идея. Хотя почему словно? Это ведь и есть единственное моё желание – дать Мариду свободу. Ведь так?
Я перевёл взгляд на джинна, присевшего на корточки рядом с кроватью. Перехватив одну из моих заледеневших ладоней, он осторожно поцеловал пальцы, потёрся о них щекой.
– О Аллах, я думал, что ты умер… или умираешь… – пробормотал ифрит, прикрывая глаза. – Я тебя не чувствовал.
– Ты не веришь в Аллаха, – флегматично отозвался я, разглядывая любимые черты лица. Из всех слов удалось уловить только упоминание Бога, потому ответ, наверное, получился довольно странным.
– Я тебя и не чувствую, – побледнев, добавил джинн.
Это я услышал. И улыбнулся одеревеневшими губами, чтобы изобразить хоть какое-то подобие радости. Ведь должен радоваться, правда?
Поднявшись и сообразив, что довольно твёрдо стою на ногах, пошёл в коридор. Марид послушно плёлся следом, не отпуская моей руки. Он был сам не свой, вероятно, не понял ещё, что случилось. Стоит объяснить…
Оставив джинна в прихожей, я вернулся в зал и взял со столика лампу, потом отрыл в шкафу тёплый шарф, который когда-то приватизировал, и вручил всё ифриту. Эмоций почти не было, только пустота и одиночество. А какие ещё чувства испытываешь, теряя частичку души?
Усмехнувшись этим мыслям, я потянулся к губам джинна, срывая с них поцелуй. Вкладывая в эти прикосновения всю любовь, горечь потери, желание… Прощаясь.
– Спасибо за всё, – шепнул, разжимая объятия и выталкивая Марида на лестничную площадку. – Теперь ты свободен и не должен подчиняться мне.
И закрыл дверь не в силах больше видеть любимого, на которого не имею абсолютно никаких прав. Прошёл обратно в зал, упал на диван… и будто бы плотину прорвало. Чувства нахлынули одновременно, убивая своим существованием. Уткнувшись лицом в колени, я даже не плакал – ревел, словно маленький ребёнок.
Я люблю тебя. Как же я люблю тебя…
Всё ещё ощущая на губах вкус поцелуя, Марид автоматически побрёл вниз по лестнице. И только когда оказался на улице, а за спиной захлопнулась дверь подъезда, будто бы очнулся, замирая и глядя на зажатую в руках лампу. Что сказал этот мелкий придурок?! Свободен?
Зарычав, джинн кинулся обратно. Своим ходом, по лестнице, забыв даже о существовании лифта. Какого чёрта его выкинули, будто мусор? Для этого джинну пришлось признаться в чувствах хотя бы самому себе? Ну уж нет! Сперва Толька его выслушает, даже если придётся для этого выбить ещё одну дверь и всё время держать бывшего хозяина связанным, а потом… Нет, какое, чтоб его, потом, если ночью Суворов сам шептал слова признания?! Потом Марид просто хорошенько его отымеет, чтобы не смел больше давать волю дурным идеям.
– Толик, открой сейчас же! – с ощущением дежавю Марид вновь забарабанил кулаком по двери. Никто не отвечал, пришлось попинать по металлу ногами и добавить в голос угрозу: – Открывай, сукин сын, или я вышибу дверь. Какое право ты имеешь решать что-либо за меня? Свободен, значит? Неактуально! Открывай, ублюдок мелкий!
Но дверь не торопилась открываться, что только больше распаляло джинна.
Услышав грохот и громкую ругань Марида, я сперва не мог поверить в происходящее. Почему он вернулся? Ведь ифрит с самого начала хотел избавиться от оков, даже грозился, что убьёт меня… Но замаячившая в душе надежда заставила вскочить на ноги и броситься к двери. Уже вцепившись в замок, вскинул голову, заглядывая в зеркало, да так и замер, увидел в отражении опухшую физиономию в разводах крови и торчащие сосульками волосы. Выражения, чтобы это описать, появились только нецензурные…
– Открывай, сучёнок! Или останешься без двери и будешь вставлять её без моей помощи! Как и комнатную, – раздалась очередная порция ругательств со стороны Марида и дикий стук.
Чёрт, что на меня нашло? Почему выставил его за дверь? Я даже не помню, как это случилось…
– Толик!
Сглотнув, я щёлкнул замком. В ту же секунду в квартиру будто бы смерч ворвался: над головой пролетела с силой запущенная лампа и зазвенела, когда, наконец, коснулась пола, а я же был прижат к стене пышущим злобой джинном.
– Ты труп, – прошипел ифрит, заглядывая мне в глаза. – Какого хрена творишь?
Но вместо того, чтобы пугаться испепеляющих взглядов, я вдруг рассмеялся, чувствуя, как вновь начинаю плакать. Ну всё, Суворов, ты не труп, ты – истеричка.
Марид долбанул кулаком по стене, цыкнул недовольно, а потом резко привлёк меня к себе, сжимая в объятиях и укачивая, будто ребёнка.