— Но, — взмолился я, — мужчины уже все сделали! Ты же слышала!
— В таком случае никакой опасности больше нет, — сказала Джорджия. — Ну что, идете со мной или нет?
Вот так дела! Мы, оказывается, должны идти с ней! Неожиданно мне в голову пришло, как остановить ее.
— Мы пойдем, но нам надо взять оружие — наши ассегаи.
— Зачем?
— На случай если нам придется сражаться с драконом, — объяснил Хасс, поймав мой взгляд. Он всегда все схватывал на лету. — Если дракон там, мы должны попытаться убить его.
Джорджия нахмурилась:
— И вы это сделаете для меня?
— Да без разговоров! — сказал я. — Пошли, Хасс!
Она осталась нас ждать, а мы побежали к полуразрушенным хижинам.
— Мы еще наденем какую-нибудь маскировочную одежду! — крикнул я ей, надеясь выиграть побольше времени.
Я разделся до шорт и начал размазывать по телу грязь. Хасс сделал то же самое. Потом мы нарезали охотничьим ножом широкие полоски из остатков шкуры Матери зверей. Из них мы сделали накидки, прорезав дырки для головы. На поясе мы завязали их еще одной полоской кожи. Лица и волосы мы тоже измазали грязью. Потом мы взяли наши ассегаи. Забавно, но пока мы переодевались и вооружались, я почувствовал себя — не знаю, как сказать, — неуязвимым, что ли. Неожиданно мне действительно захотелось сразиться с драконом. Это вдруг показалось правильным.
Я чувствовал себя сильным и полным энергии.
Когда мы пошли за оружием, я надеялся, что взрослые заметят и остановят нас, пока все не зашло слишком далеко. Но они не появились: они все еще возились с плотом на берегу. Теперь — теперь уже было поздно отступать.
— Где она? — спросил Хасс, оглядываясь вокруг. — Она ушла.
— Ушла?! — вскричал я.
Джорджии и вправду нигде не было видно.
— О, черт побери! — воскликнул я. — Она точно ушла!
— Может, нам сказать ее отцу, Макс?
— Нет, пока мы добежим до него, она уйдет далеко в лес. Пошли. — Я бросился бежать. — Мы должны вернуть ее назад сами!
Я пробежал через место, где когда-то нашел то обмякшее бескровное тело — тот секретный труп, о котором знали только мы с папой, — и поежился, будто наступил на собственную могилу.
4 сентября, остров Кранту
Рог был прекрасен.
И он лег в мою ладонь, как будто специально был предназначен для нее. Все остальное тело просто обуглилось, но на роге не было и следа гари.
Я мог бы принести его Джорджии. В качестве подарка. Может, у нее скоро день рождения. Этот подарок мог бы быть от нас обоих, конечно же. Думаю, Хасс согласится преподнести его ей. Хотя нам надо будет спрятать его от папы, потому что он захочет забрать его себе. Он просто добавит его к своей коллекции разных штук, вот и все.
— Что ты там нашел? — спросил Хасс. Я почувствовал, как он подходит ко мне. — Ух ты!
— Да, и это наше. Мы подарим его ей.
— Хорошая идея!
Забавно, труп единорога не пах. Можно было предполагать, что запах от тела, сгоревшего до головешек, будет ужасным. Но его не было. Вообще не было никакого запаха. Как будто тело было сделано из стекла. Вот листья вокруг воняли гарью. И трава, и бамбук. Но не труп.
Я поднялся с колен и засунул рог за пояс, как меч.
— Хорошо, — сказал Хассан. — Мы с тобой собираемся это сделать или нет? Мы идем убивать дракона?
Хассан разделся до пояса. Его торс и ноги были разрисованы речной глиной. Вокруг глаз он нарисовал белые круги. На носу — знаки, похожие на рыбьи кости. На груди, спине, животе, руках и ногах — спирали и помещенные друг в друга квадраты. Эти узоры он скопировал со шкуры Матери зверей. И его набедренная повязка была вырезана из ее же шкуры. Я был одет почти так же. Мы оба разрисовались такими же узорами, какие были на шкуре. На волосах у нас тоже была белая глина, от которой волосы слиплись и стояли торчком.
В правых руках мы держали ассегаи, зулусское оружие, которое папа привез из Африки.
Когда мы не шевелились, нас нельзя было разглядеть в хитросплетении теней под пологом тропического леса. Мы невидимы. Наша маскировка идеальна. За тысячелетия она доведена до совершенства Матерью зверей. Полосы зебры, полосы тигра, пятна леопарда — это только самые простые способы маскировки. Наша маскировка куда сложнее и работала лучше. Мать зверей дала нам свои умопомрачительные рисунки. Ее шкура и была ее убежищем. Ей она больше не нужна. Когда она стояла на пестром фоне теней, она сама становилась тенью и полностью терялась в неверных вспышках света.