— Сегодня вернусь.
— Успеешь ли? Там, я слышала, совещание какое-то.
— Ночью, но приеду…
Лиза благодарно улыбнулась.
— Ну, вот и хорошо! — Она вдруг ловко вывернулась из его рук и бегом побежала к возам.
— Поехали! — издали помахала она рукой.
Лукавая нехотя тронулась с места. Все рвалось в Андрее обратно, но он прыгнул в ходок и, нахлестывая, полетел вперед.
В полдень, весь закиданный грязью, Батов входил в райком. Совещание, о котором говорила Лиза, уже началось. Все оглянулись, когда улыбающийся Андрей, шумно рванув дверь, вошел в кабинет секретаря. Это смутило его, и он поискал глазами свободное место.
— Проходи сюда, товарищ! Вот здесь, в первом ряду, есть место, — услышал Андрей и посмотрел вперед.
На месте Храмцова сидел агроном Карев и спокойно ждал, когда уляжется то легкое волнение, которое неизбежно сопутствует появлению нового человека.
— Итак, продолжаем совещание, — громко сказал Карев, когда Андрей уселся. — Слово имеет представитель окружного комитета партии товарищ Кремлев.
12
Орина сеяла муку, когда кто-то тихо постучал у дверей.
«Птица гнездится. Чисто весь мох из пазов выдергала», — подумала Орина. Стук повторился.
— Ну, подожди ужо. Я вот тебя! — беззлобно пригрозила старушка и, прихватив мутовку, с воинственным видом направилась к двери.
Дверь приоткрылась, и незнакомый женский голос спросил:
— Можно к вам?
Орина уронила мутовку.
— Почему нельзя, милая? Милости просим. А я-то думала, птица там. — Орина глянула в лицо вошедшей и вдруг обняла ее.
— Голубушка! Лизавета Николаевна! Андрюшу-то не видела? Ведь он в Таловку уехал. Навстречу тебе попасть должен. — Заглядывая Лизе в глаза, она добавила: — Вылитая — по карточке! Здравствуй, милая…
Выражение тихой радости озарило лицо старушки. Орина помогла раздеться Лизе.
— Не надо, не надо, Орина Сергеевна, я сама! Вы не беспокойтесь… — застенчиво говорила Лиза счастливым голосом, но не могла помешать Орине. Та, несмотря на сопротивление Лизы, стянула с ее ног скользкие сапоги.
— Ноги-то промочила? — тревожно спросила Орина.
— Нет. Ничего.
— Нет! А вон чулки мокрые. Смотри-ка ты на нее! Да так и простыть недолго. Надень — вон у меня на печке пимы теплые. Да я вот тебе ужо малинки запарю. Боже упаси, захвораешь.
Через минуту, закутанная в шаль, обутая в большие теплые пимы, Лиза сидела за столом. Орина кипятила самовар.
— Вот он тут и живет. На столе-то вон на том все его дела. А это вот книжки сына моего, Вани. На курсах теперь. На тракториста учится.
Андрей приехал поздно, но они не ложились, ждали. Шумный, радостный, ворвался он в избу, принеся с собой запах весеннего ветра.
— Познакомились?
— Да мы давно знакомы, — улыбнулась Орина.
Ее радовало и то, что постоянно хмурое лицо постояльца (хотя он и пытался, бывало, сделать его веселым) теперь расплылось в непринужденной улыбке, и то, что жена Андрея оказалась именно такой, какой она ее представляла.
— Ну, Орина Сергеевна! Живем! — задорно прищуривая глаза, сказал Андрей.
— Знамо, живем, — ответила Орина, понимая это по-своему и заговорщически посмотрела на Лизу. — Повеселее теперь будет.
— Какое совещание сегодня было! Будто живой воды глотнул! Безусловно. Храмцова-то сняли ведь! Это, Лиза, секретарь райкома у нас был… Воинственный очень. Любил преуспевать. Ну, головушка и закружилась. Ну, а ты как добралась? Давно приехали?
— Часа в три.
— И не отдохнула с дороги, все тебя ждет, — вставила Орина.
Андрей подсел к Лизе, заглянул ей в глаза. Но Лиза чувствовала, что свежесть встречи, прелесть растерянности и непреодолимого порыва заслонилась чем-то более значительным.
Она, не зная, что сказать, спросила:
— Значит, на совещание не опоздал?
— Нет, нет. Правда, начала не застал, но все главное прослушал. Замечательный секретарь теперь у нас! И народ замечательный!
К чаю Андрей достал бутылку портвейна.
— Сегодня можно, — сказал он и, раскупорив бутылку, подал ее Орине.
— Хозяйничайте.
Орина достала из шкафчика две рюмки и налила.
— А кого же вы хотите оставить без вина? Уж не меня ли? — воскликнул Андрей.
— Я тебе и Лизе налила.
— А себе?
— Старухе-то?
Андрей сам достал еще рюмку и налил.
Разговор продолжался. Сидели до третьих петухов.
…Лизу разбудил сдержанный шорох.
Орина возилась в кути. Вкусно пахло деревенской стряпней.