Андрея рядом уже не было.
— Проспала соколика, — сказала Орина, увидев, что Лиза проснулась. — Не спится ему, сегодня еще позднее встал, а то раньше всех мужиков соскочит и — в бега! А ты, спи, спи. Поздно вечор легли. Отсыпайся. Я тут стучу, мешаю тебе.
Горькое чувство заброшенности вдруг охватило Лизу:
«Ушел. Не разбудил. Не дождался».
— И то сказать, когда ему спать, дела-то какие идут! Ведь жизнь совсем с другого конца пошла, — продолжала Орина. — Я вот старуха и то вижу, какое столпотворение жизни начинается.
Лиза спрыгнула с высокой деревянной кровати, стройная, крепкая, потянулась так, что хрустнуло где-то в плечах, и начала одеваться.
— Давайте, Орина Сергеевна, я вам помогу!
13
Наконец, был получен план посева. Ждали снижения плана, а он оказался повышенным на пять процентов.
— Где же ее, такую палестину, поднимешь? — сказал Калюжонок и поскреб в своей каракулевой бородке.
Но больше всего взволновало колхозников решение привлечь на полевые работы рогатый скот.
— Ничего из этого не выйдет! — убежденно сказал Антипа.
— Ясно! — поддержали его. — Разве корова пойдет?
Батов пытался разъяснить:
— На Украине вон всю жизнь на волах пашут.
— Так то на волах, — неуверенно возразил Степан.
— А какая принципиально разница? — вставил Клягин. — Абсолютно никакой.
— Быков не доят!
— Верно, не доят, — согласился Батов. — Но что корова сможет работать — тоже верно. Только подойти умело.
— Ну, хорошо… А во что мы их запрягать станем?
— А ярмо?
— Ежели ярмо — надо их делать, — деловито сказал Степан и сел, рассматривая черные от кузнечной сажи руки.
— Я так думаю, каждый бы на своей корове робил. И снасть бы на нее справил, — предложил Антипа.
Клягин крикнул в ответ:
— Нельзя! Ни в коем случае! Каждый будет свою корову жалеть.
— Что ж тут плохого? — спросил Батов.
— Будет страдать дело. Из-за частных интересов… Какой тогда это будет колхоз? В колхозе вся тягловая сила должна быть обобществлена.
Собрание долго бушевало, но, наконец, вынесли решение: к двадцатому апреля обучить всех коров ходить в оглоблях, сделать ярма. Обучение коров поручить комсомолу. Ответственность за это дело возложить на Антипу Хромых. На последнем пункте настояла Сыроварова.
Коров сначала приучили к поводу. Они упирались, с неожиданной силой бросались в сторону и вырывали из рук веревку.
Послушнее всего ходили коровы у Сыроваровой и Нины Грачевой. Дуня принесла из дома хлебных корок, кормила корову с ладони, придумывала ей ласковые названия:
— Буренушка, доенушка, матушка…
Колька Базанов ехидничал:
— Доена… Была доена, а сейчас — трактор. И обращение с ней нужно машинное.
Ему, как на грех, досталась рослая упрямая корова Степана Грохова. Она долго таскала его за собой и, наконец, подбросила так, что Колька растянулся в луже. Налетели крикливой оравой мальчишки. Кидая комья мокрого снега, хохотали:
— Коля, Коля, Коляка съел корову да быка…
— Коля Быза! Коля Быза!
У церковной ограды стояли Фадя и новый секретарь сельсовета Леонид Кокосов. Фадя, сбив на затылок заячью шапку, с притворным ужасом отступал:
— Ребятушки, трактор идет! Что твоя танка, военный автомобиль. Расступись!
Леонид хихикал:
— Не удивительно… Техника!
На крик выскочила Пелагея. В это время Колька, распаленный насмешками толпы, схватил палку и начал колотить корову. Корова упала на бок, тяжело дыша.
— Буксует! — неистовствовал Фадя. — Рычат подыми, Колька, рычаг…
Колька бросил палку, схватил корову за хвост и начал тянуть. Тут-то на него и налетела Пелагея.
— Православные! Да ведь он ее убил, окаянный… Ой, убил!
Когда прибежали колхозники, Пелагея теребила Кольку за волосы.
— Что такое? — подбегая, спросила Сыроварова.
— А он пусть не измывается над моей коровой! — вопила Пелагея. — Она у меня, голубушка, ведерница была, а тут…
Корова безучастно лежала в воде. Дуне больно было на нее смотреть.
— Колька! Чего ты с ней сделал?
— Чего? — Он напялил мокрую шапку на голову и заорал: — Ничего! Я вам не слуга! Я вам коров обхаживать не нанимался!
Какой-то мужичонка в ветхом зипунчике кружился, подбегая к каждому поочередно, и, не уставая, твердил:
— С одного вола семь шкур. А? Мужики? Молоко подай, корову в оглобли…
— Ты тут не болтайся! — оборвал его Антипа.