Проведя день среди колхозников, праздновавших окончание сева, Фадя еще острее ощутил свое горькое одиночество. Он решил навсегда покинуть Застойное и устроиться где-нибудь на заводе.
Исчезновение его объясняли по-разному. Иные говорили, что он уехал в Сибирь, другие — что его кто-то видел в Таловке на погрузке леса. В связи с кражей лошадей его имя было сообщено в милицию, но оттуда никаких вестей не приходило.
Недели через две Фадя неожиданно явился в Застойное, по худевший, обносившийся. Таким предстал он на колхозном дворе перед Антипой.
Антипа недоверчиво спросил:
— Домой пришел?
— Нынче везде дом…
От Антипы пахло лекарствами. Он размешивал что-то в баночке.
— Коновалишь опять?
— Не коновалю, а ветилинарю… По полной инструкции ветилинара товарища Христофорова. По науке.
«По науке дохнуть легче, чем без науки», — хотел было сказать Фадя, но смолчал. Он так и ушел, не сумев завязать беседы.
В тот же день для испытания конного прополочника приехали из Таловки трое: новый агроном райколхозсоюза Черепанов, Карев и агроном из областного города Вахрушев.
Вахрушев сказал:
— Вашим прополочником мы очень заинтересованы. Областное земельное управление поручило мне составить чертеж, и, если прополочник оправдает себя, есть намерение пустить его в массовое производство.
Выехали в поле. Степан, окруженный комсомольцами, потный, выпачканный землей и краской, проверял все узлы агрегата.
— Ага! Вот вы какой, — воскликнул Карев, словно не ожидал встретить перед собой высокого костистого крестьянина. — Здравствуйте.
Он протянул руку. Степан смутился: руки у него были грязные. Но секретарь райкома продолжал держать руку на весу, и Степан, наскоро вытерев руку о штанину, подал ее. За руку поздоровались с ним и Черепанов, и Вахрушев.
— Ну что ж, начнем, — сказал Карев, когда был закончен осмотр прополочника.
— Начнем…
Комсомольцы взялись за поручни, глядя на гусиные лапки сошников. Но все чего-то еще ждали.
— Ну, поехали! — вдруг солидно заявил Ганька и под уздцы повел лошадь. Гусиные лапки с хрустом врезались в землю. Они, как стружку, срезали верхний слой земли, перекусывали корешки трав. Всходы хлеба, пройдя под рамой агрегата, оставались сзади чистые, будто прочесанные гребенкой. По междурядью шли комсомольцы, а за ними, не опуская глаз с сошников, — Вахрушев, Черепанов, Карев, Батов и Степан.
Не замеченный никем позади брел Фадя.
Лошадь пересекла полукилометровое поле, Ганька повернул обратно, и Фадя пошел обратно. Время от времени он наклонялся, ощупывал землю, растирал ее на ладони и все пытался подсчитать, сколько же можно прополоть этой машиной в день. Выходило много, а между тем работа походила на игру! Фаде стало тяжело. Ему казалось, что полосу, раскинувшуюся перед ним, он выполол собственными руками, не разгибая спины, и что кружит он на полосе не день, не два, а целую вечность.
Карев положил на колено блокнот. Фросю позвали подписывать акт, и ее место у агрегата занял Семен Шабалин.
Фрося прошла мимо отца молча, будто не замечая его. Фадя позвал ее, она отвернулась.
Фадя остановился, понурившись и опустив испачканные землей руки.
— Она здесь с Колькой связалась. С Базановым, — услышал он горячий шепот.
Фадя повернулся и увидел Петьку Барсука.
— А-а… Ну и что? — Фадя, казалось, удивился, зачем Петька сообщает ему об этом. — Дело ее.
— Ясно, ее… Только тут и твое дельце есть.
— Какое?
— Коней потеряли в колхозе двух. На тебя думают. В ту ночь, как ты ушел… Помнишь, угощались в артели?
— А мне зачем их? — удивился Фадя.
— Продать.
Фадя добродушно согласился:
— Верно, продать можно. Не брал я только. — И вдруг, поняв всю тяжесть обвинения, крикнул: — Кто сказал про меня?
— Все говорят… Василий Аристархович…
Фадя не дослушал его — круто повернувшись, он бегом бросился к бугру, на котором виднелись фигуры людей.
Карев читал, держа перед глазами блокнот. Фадя, не смея прервать его, остановился рядом с дочерью.
Он услышал:
«Мы, нижеподписавшиеся, агроном УКС Вахрушев, уполномоченный Таловского райкома ВКП(б), он же председатель сельхозартели «Дружба» Застоинского сельсовета Батов, агроном Таловского РКС Черепанов и член артели «Дружба» Уйтик, 11 июня сего года производили проверку прополочно-пропашной машины, изобретенной кузнецом вышеуказанной артели Степаном Гроховым. При испытании установлено: