— Да вот приедет землемер из райзо…
— Райзо, райзо, — снова заворчал Антипа. — Да это самое райзо с твоим устроителем сколько уже времени не мычит, не телится. Долгая песня выходит, а время не ждет. Единоличники все вон, с головы на голову, за литовки взялись. А ты книжки почитываешь. — Антипа покосился на раскрытую на столе книгу, и глаза его блеснули хитринкой. — Это еще ладно, если книжка про политику: начальникам политику надо до крайности знать. Ну, а как про любови ежали там разные с переживательными романами, то это для тебя, женатого человека и председателя колхоза, дело вовсе не подходящее и даже, скажу, верная гибель…
— Да нет же, — заверил Батов, однако от зорких глаз Антипы не ускользнула мелькнувшая на лице Батова тень смущения. Он прошелся из угла в угол, сел за стол и положил свои широкие ладони на раскрытую книгу. — Ферма мне покоя не дает, Антипа Иванович. Вот расчеты выписываю. На строительство ссуду нам утвердили, значит, использовать ее надо, безусловно…
— Конечно, надо, — как ни в чем не бывало подхватил Антипа. Про себя с удовлетворением подумал: «Толковый мужик!» — вслух сказал: — Ферма — дело стоющее. Тут ты на верной струне. Много мы трудностей за эту зиму со скотом перетерпели. А Дуне столько их перепало, что, скажи, как в лихоманке девку вытрясло… — Антипа заглянул Батову в глаза (но ни один мускул не дрогнул на лице председателя) и уже с легкой душой продолжал: — Трудное времечко пережили. А все благодарение созд… — вовремя спохватился и, судорожно передохнув, быстро нашелся: — А все благодаря сознательности приплод имеем. Да и то скажи, товарищ Батов, не вечные же времена несознательный сектор наперерез нам пойдет?! Неуж никакой треноги на него советская власть не придумает? Придумает, я смекаю. Вот и выходит, что нам промашки давать никак нельзя! И ферму строить надо, и сено косить — все надо. И если уж без того устроителя, как без попа, обедни не отслужить, то завтра же либо, само лучше, сегодня поезжай ты, дорогой Андрей Петрович, в Таловку и вези его, стервеца, прямо с собой. Сади в ходок и вези! Нечего ему за жарком в конторе прохлаждаться. Раз устроитель, то и устраивай на пользу трудящемуся человеку… А не поедет — к Кареву зайди. Этот шуганет его так, что не оследится в Таловке, живой ногой здесь будет.
— Это ты верно говоришь, — направляясь к двери и пряча на ходу тетрадь в карман брюк, сказал Батов. — Завтра же поеду. Потребуется — и к Кареву зайду. Заодно расчеты по строительству фермы в райколхозсоюзе сверю.
— А то не верно! — уже вполне миролюбивым тоном подхватил Антипа. — Тянем не знаю чего. Правда, травка токо с дождей пошла, но растет она теперь не́видя: день и ночь. Пусть Истошное нам всё прирежут — сена наставим.
— А насчет Голубой Елани ты как думаешь, Антипа Иванович?
— Кабы дали…
— Буду настаивать. А ты, Антипа Иванович, на Истошном осмотри все покосные места. Как приеду, вечером доложишь на правлении.
— Не сумлевайся, товарищ председатель, погляжу, все как есть досконально высмотрю, — пообещал Антипа и, очень довольный состоявшимся разговором и особенно поручением, попрощался с Андреем за руку.
2
Назавтра чуть свет Антипа на выездной лошадке подкатил к домику Вани Тимофеева, где продолжал ютиться Батов с женой.
Без рубахи, в одних трусах Андрей умывался прямо из кадки, поставленной под тополем на случай пожара. Фиолетовые, как незрелая черника, брызги воды летели во все стороны, дробились о мясистые листья тополя, и листья, блестя, как лакированные, рождали вокруг себя радужные круги водяной пыли. Андрей сладко посапывал, фыркал от удовольствия и не заметил приближения Антипы. А тот, тревожно оглядываясь, — не видит ли председателя в таком непотребном виде кто-нибудь еще, кроме него, — бросил вожжи на спину лошади и кубарем скатился-с беседки ходка:
— Да ты што, Андрей! Белены объелся? Или политического авторитету начисто решить себя задумал?
— А что? — Андрей сквозь пальцы повел мокрой бровью.
— Как что?! — Антипа выкатил глаза и многозначительно окинул всю статную фигуру председателя. — Да ты же как Адам с Нового Афона… Мужику и то срамотно смотреть на тебя, а тут скоро бабы либо, того более, девки на плот пойдут… Чего подумают?
— Пусть идут. Я же в трусах, — попытался было возразить Андрей, но Антипа голосом, не сулящим ничего хорошего, перебил:
— На это дело много смелости не надо, — телешом ходить…
Батов ухватился руками за грудь, покрытую золотистой курчавой шерстью, и закатился.