— Привет политическому руководителю района! — воскликнул он от порога и, на ходу протягивая руку, устремился к столу. — Вы меня звали, Николай Александрович?
— Здравствуйте, — холодно ответил Карев, не подавая руки.
Дерябин бросил косой взгляд на Батова (заметил ли тот его неловкость?) и поспешно, привычным жестом сунул руки в карманы пикейных штанов.
— Я жду ваших указаний, товарищ секретарь.
По лицу Карева мелькнула тень раздражения, но он овладел собой.
— Товарищ Дерябин, вы намерены выполнять решение пленума? — спросил он спокойно.
Дерябин пожал плечами.
— Я вас не понимаю…
Андрей не выдержал:
— Бросьте валять дурачка! Здесь вы не у себя в кабинете!
Карев строго повел на Андрея глазами. Дерябин перехватил этот взгляд, но, не зная, как его истолковать, начал изворачиваться.
— Николай Александрович! Насколько я понимаю, пленум меня ничему не обязывал.
— То есть вы хотите сказать, что комиссию, которую вы возглавляете, создавал райисполком и что, таким образом, райкома это не касается? Хорошо-о! — В голосе Карева послышалась металлическая нотка. — Так вот… Андрей, ты когда едешь домой?
— Да хоть сейчас готов.
— Слышали, товарищ Дерябин? Вы поедете с председателем «Красного острова» Андреем Петровичем Батовым к нему в колхоз, — раздельно и четко продолжал Карев. — Разберетесь там во всем. А через три дня, когда я вернусь из округа, доложите райкому о проделанной работе.
— А как же? — пролепетал Дерябин.
— Что как?
— Ну… Комиссия и вообще…
Карев рассмеялся.
— Так вы же и есть комиссия.
Дерябин достал из штанов большой клетчатый платок и вытер на лбу крупные капли пота.
— Но я… я, Николай Александрович, должен… Словом, мне надо. Я должен сказать жене. Приготовиться.
Карев откровенно рассмеялся.
— А-а! Ну конечно, конечно. Испросить благословения от вышестоящего домашнего начальства необходимо. Хорошо. Идите. Но помните, Андрей Петрович будет ждать вас не более сорока минут.
Когда за Дерябиным закрылась дверь, Карев помрачнел.
— Ну, гусь! И где его только выкопал Храмцов?.. Да, так что я говорил? Ага! Я тебя, Андрей, рядом с этим типом не ставлю — боже упаси, — но все-таки послушай моего совета: не ищи на стороне причин своей неразворотливости… Как с ростом колхоза? — резко изменил Карев тему разговора.
— Приняли четырнадцать хозяйств. Заявлений было шестнадцать — двум отказали. Да три хозяйства сами вышли.
— В чем причина?
— Что вышли?
— Нет. Почему отказали?
— Крепкие середняки.
— Вот с этим вопросом, Андрей, надо быть осторожнее. Середняк колеблется. И это понятно. Ему вроде бы и так жить не плохо, а тут какую-то новую жизнь предлагают, да такую, какой он сроду не жил. И черт его знает, какая она, эта жизнь! Это словно кота в мешке выбирать: то ли он пестрый, то ли серый? Да ловчий ли? Середняку надо показать этого кота, надо на деле доказать все преимущества коллективного труда, а когда он выбрал, то отказывать, сам посуди, и расчета, вроде, нет. А? Как думаешь?
— Ну, это как сказать. Я про Гонцова тоже так думал, а оно вон как обернулось. Не все с добром идут в колхоз. Другой с камнем за пазухой.
— И это верно. — Карев посмотрел на часы. — Ну, мне пора. Так ты возьми в работу этого межевого инженера, — выходя из-за стола, продолжал он. — Экое звание дикое: межевой инженер. А действуй сообразно с обстоятельствами. Советуйся с активом. Есть такой?
— Есть.
— Думаю, что есть. С нами подавляющее большинство. Только надо уметь завоевать его. Был я у тебя, видел: народ хороший А раздел сенокосных угодий планируй с учетом сказанного мною. Будет время — вся земля на веки вечные будет отдана колхозам, а пока не бойся единоличнику дать, если он не враг. Ведь его скот не сегодня-завтра в колхозе будет. О сплошной не зря говорим. Опора теперь у нас есть — машинно-тракторные станции. Вам даем трактор. Пока один. Но вот скоро вступит в строй тракторный. Возможно, осенью получим партию новых машин — дадим еще. Конечно, если кадры подготовишь.