Колька самовольно ушел из бригады, чтоб навестить Фросю и, если удастся, пусть с опозданием, отметить Спасов день. Встреча с Дерябиным была некстати. Первой его мыслью теперь было — нырнуть в лес. Но он тут же заметил, что Дерябин спит, и остановился в задумчивости. По лицу его пробежала озорная усмешка. А что если? Он осторожно подошел к мешаниннику. Дерябин крепко спал. Из-под усов в колени вожжой тянулась сладкая слюнка. И Колька решился. С предосторожностями, на какие только был способен, он приблизился к кобыле и стал поднимать вожжи. Кобыла шарахнулась. У Кольки замерло сердце, но Дерябин только качнулся, провел рукой по усам и не проснулся. Колька, взяв лошадь под уздцы, свернул с дороги и недалеко от ворот поскотины остановился перед самой жердяной изгородью. Выпрячь лошадь для Кольки было делом одной минуты. После этого он просунул оглобли между жердями, вплотную подкатил мешанинник к изгороди, лошадь через ворота перевел на другую сторону и снова запряг. Предвкушая, что получится из его затеи, Колька давился смехом. Он совсем забыл, куда и зачем шел. Недалеко была канава, заросшая репьем и крапивой. Колька спустился в нее и стал наблюдать. Дерябин и не думал просыпаться. И кобыла снова задремала. Тогда Колька набрал сосновых шишек и начал кидать их одну за другой в Дерябина. Но долго не мог попасть. Наконец одна из шишек угодила Дерябину в голову. Дерябин проснулся.
— Ну, ну! Шевелись, дохлая кляча! — услышал Колька.
Отдохнувшая кобыла с первого понукания легла в хомут. Колеса ударились об изгородь, что-то затрещало, кобыла стала, а Дерябин брякнулся о грядку мешанинника. Через минуту он был на земле. Он ничего не мог понять. Ходил вокруг мешанинника, заглядывая под него, перелезал через изгородь. Не подходя близко, с тоской осматривал лошадь и, не зная, как поступить, снова лез обратно. Один раз попытался пролезть между жердями, там, где были продернуты оглобли, но не смог, и в отчаянье выругался.
— Как же тебя, окаянную, угораздило?!
Колька катался на дне канавы и готов был визжать от удовольствия. Наконец он просто устал от смеха. Устроился поудобнее и стал наблюдать. Дерябин еще некоторое время потолкался около мешанинника и вдруг быстро пошел в сторону Застойного. Кольке было не ясно, что задумал уполномоченный. «Бросил лошадь?» — подумал он. Но нет. Отойдя шагов двести, Дерябин повернулся и медленно пошел обратно. «Прогуливается», — решил Колька и тут же заметил, как за поскотиной из лесу вышла женщина с корзинкой. В ней он узнал Катерину Суслову. Она, увидев лошадь, всплеснула руками и быстро пошла к ней. А со стороны поскотины к мешаниннику двигался деловито Дерябин. Подошли они одновременно.
— Что это такое? — возмущенно воскликнул Дерябин. — Да вот не знаю что. Сама дивлюсь, что такое.
— Ах, мерзавцы, что делают! Это же форменное вредительство. Ну некогда только мне. — спешу. А то подкараулил бы я… Давно поди бедная животина томится? Давай выпрягай!
Испуганная Катерина поставила корзину на землю и стала выпрягать лошадь.
— Забери ее в деревню! — между тем распоряжался Дерябин. — Пусть накормят ее. Да пока никому не говори, как и где ты ее взяла. До расследования. Понятно? Скажи — я велел отвести.
Когда Дерябин скрылся за поскотиной в лесу, Колька выскочил из канавы, догнал Катерину. Весело крикнул:.
— Путем дорожкой! Подвези, — и тут же ловко прыгнул в мешанинник. Взял из рук Катерины вожжи. Цапулинская кобыла, чувствуя твердую руку и радуясь возвращению домой, подхватила резвой рысью.
10
С Фросей Колька провел целую ночь. Выпить ему не удалось, но он не жалел. Настроение и без того было отличное. Против обыкновения Фрося была трогательно внимательна. Прижималась к Кольке, заглядывала ему в глаза, смеялась. Видно было, что она рада встрече и не пытается под видом равнодушия или злой насмешки скрыть это. Который раз уже Колька принимался рассказывать ей о своей проделке с Дерябиным, и они вместе покатывались от смеха.