В самом доме Алеше не приходилось бывать, но и тут бросились ему в глаза новшества в виде тесовых перегородок, низеньких легких дверок, барьеров и крошечного окошечка с полукруглой полочкой-ладошкой под ним. Все это было некрашеное, затертое до черного глянца. Где-то стрекотала пишущая машинка. Массивная дверь со стеклянной ручкой безошибочно указала Алеше кабинет директора МТС.
В то время, как Алеша потянулся к скобке, за дверью раздался недовольный голос, и Алешу чуть не сбил с ног пробкой вылетевший из кабинета растрепанный паренек с картонной папкой. Перед Алешей мелькнуло бледное лицо с капельками пота на верхней губе и висках. Паренек не сказал, а скорее простонал что-то вроде извинения и скрылся за дверью напротив. Дверь эта была как раз из тех самых времянок, которые вели за перегородки. Она отскочила от косяка, задребезжала и, поскрипывая, начала раскачиваться на ржавых петлях.
Алеша услышал еле сдерживаемый и от этого еще более ломкий юношеский басок:
— Ударников ему подавай. Да что я, завод, их вырабатывать!
— Не утвердил, Кирюша?
— Черта с два утвердит… — Дверь прикрыла чья-то рука. Голос стал тише. Алеша, чувствуя неловкость за нечаянное подслушивание, поспешил пройти в директорский кабинет.
Случай с Кирюшей и то, что увидел Алеша в кабинете, на какой-то миг заставило его почувствовать, будто снова он, как и три года тому назад, пришел к секретарю райкома партии — Храмцову. Так же у окон стоял диван, за ним в углу громоздился книжный шкаф; так же от стола, за которым сидел Храмцов, тянулся к двери второй стол — для совещаний, чуть пониже директорского и покрытый не красным материалом, а зеленым; так же подручно стоял телефон рядом с тяжелым массивным письменным прибором из серого гранита. Только подставкой для карандашей, которых всегда у Храмцова было множество и всегда они были остро отточены, был не деревянный полированный стаканчик, а тракторная цилиндровая гильза с неровно ломанными зернистыми краями.
И сам Храмцов сидел так же по-хозяйски уверенно, чуть грузновато, как он сидел в райкомовском кабинете. Он смотрел куда-то мимо Алеши, и когда тот, минуя стол заседаний и расставленные вокруг него стулья, подошел к нему, он предупредительно поднял руку и холодно сказал:
— Минуточку, — и тоном выше: — Так что же, товарищ Фоняков, я за тебя должен все это делать! Ты бухгалтер. Контроль. А учет и контроль при социализме — это главное.
Алеша оглянулся. В углу за печью сидел старик с рыжими усами, с такими же рыжими трепетными бровками, под которыми беспокойно бегали бесцветные глазки. В руках перед собой человек этот, названный Фоняковым, — Алеша не мог не улыбнуться, так как все в нем было действительно фоняковское — держал раскрытую папку с кучей бумаг. На слова Храмцова он ответил тем, что судорожно глотнул, отчего из-под ворота его серенькой толстовки выкатился острый кадык и, словно бы заверив строгого директора в том, что все понятно, все будет сделано как надо, снова скрылся, после чего Фоняков стал завязывать тесемки папки, двигаясь к двери задом.
— Ну-с-с. Я вас слушаю, — не дожидаясь, когда уйдет бухгалтер, и так, будто бы его уже тут не было, произнес Храмцов.
Алеша отрекомендовался. Храмцов встал, неторопливо вышел из-за стола и обеими руками пожал руку Алеши.
— Кстати, кстати. Садись, товарищ…
— Янов, — подсказал Алеша.
— Да, да, Янов. — Храмцов засмеялся. — Как же — помню, помню.
Это был уже другой Храмцов — человек, который чувствовал себя на равной ноге с Яновым.
13
С волнением ехал Алеша Янов в колхоз «Красный остров». На полях синела вода. Кое-где по лесам и в овражках лежал еще снег, а над желтыми шатрами распустившейся вербы уже деловито сновали шмели. Сквозь ржавую ветошь прошлогодней травы прорезалась шильцами зелень. И узнавал и не узнавал Алеша застоинские места. Однако какими-то неуловимыми образами, — своим светом, запахами, что ли, — рождали они в нем целую гамму чувств.
У Спирина болота Алеша увидел группу людей, окружившую трактор. Что они делали — издали понять было невозможно. Алеша повернул в их сторону. Лошадь с трудом шла по полосе. Ноги ее тонули по щетку. Люди равнодушно смотрели на подъезжающего. Алеша никого не узнавал. Поздоровался. Ответили вразнобой неохотно.
— Чем занимаетесь? — спросил Алеша.
— Да вот передовикам задний ум вставляем, — сказал парень со светлыми усиками.