Когда он закончил, в клубе было все так же тихо.
— Вопросы какие будут? — выждав некоторое время, спросил Алеша.
Все продолжали молчать.
Афоня Чирочек встал и, поворачивая из стороны в сторону свою крошечную головку, то приподнимая ее, то втягивая в плечи (за это и прозвали его Чирочком), стал спускаться с крыльца, постукивая батожком.
— Премного благодарен. Хорошо читаешь. Глядишь, денек-то и скоротали. — И, приложив козырьком к глазам сморщенную ладошку, он посмотрел на небо.
— Скотина скоро домой пойдет. А дождь все же будет.
За ним двинулось несколько человек. Пошли старшие Важенята, только оба Спиридона топтались нерешительно.
— Вопросы есть? — снова спросил Алеша.
— Есть! — выкрикнул Спиря Малушко и, обратившись к народу, раскинул руки: — Мужики, то есть граждане! Мы все это ясно понимаем. Одно мне невдомек, — почему такая пошла прижимка мужику, коей робит, а коей не робит — льгота. Рассея испокон веков на хлебе стоит. А кто этот хлеб дает? Мы, крестьяне, опять же. И теперь я спрошу тебя, товарищ Янов, как же того севака нарушать? Вот ты мне и ответь.
— Отвечаю, — сказал Алеша. — Вот ты сказал Россия на хлебе стоит. Вот его и надо дать столько, чтоб стояла Советская Россия на веки вечные.
По народу пробежал смех. В точку…
— Поддержи Россею, Спиря.
Спиря Малушко диковато похлопал глазами и, когда шум улегся, снова начал:
— Обратно я вас спрошу, граждане: вот, говорят, трактор… Машина… А какая такая польза от него? Вы видали? — Он помолчал, дожидаясь ответа ровно столько, чтоб никто не успел ответить, — ну вот, не видали… На лошади мы робим? Робим. Навоз мы от нее имеем? Имеем. А трактор обчихал всю землю керосином, и никакая тебе хреновина на ней не вырастет.
— Таких, как ты, поменьше будет.
Малушко открыл рот. Он еще хотел что-то сказать, но его дернул за рубаху Спиря старший:
— Замолчи!..
После этого снова все замолчали.
Алеша видел, что беседы не получается. И он начал говорить. Объяснил, куда нужен хлеб, какое огромное значение имеет он в социалистическом строительстве. Рассказал о Днепровской электростанции, о Сталинградском тракторстрое, рассказал, как изменит жизнь людей индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства. Не будут биться в одиночку, как бьются многие застоинцы. Алеша увлекся. Что-то светлое охватило его. Он, все время чувствуя на себе взгляд народа, сейчас для него слившийся в один взгляд черных Дуниных глаз, взгляд требовательный и ждущий, сам всматривался в ту чудесную даль, где зримо вырисовывались черты завтрашнего дня.
Он еще говорил, как вдруг рявкнул гром. Это было тем более странно, что солнце сияло. В солнечном блеске сверкнули редкие капли, пятная рубахи. А через мгновение ударил косой сияющий дождь. Через все небо, упираясь одним концом в Кочердыш, легла радуга. С шумом и криком все бросились кто куда.
— Вот он, Илья, загулял, значит. Хоро-о-шо-о! — сверкая зубами, сказал Максим Базанов, подставляя дождю свою сутуловатую спину. Последние слова его потонули в новом громовом раскате.
Через несколько минут на дворе никого не было. Дождь хлестал по столу и трепал размокшее с оплывшими буквами объявление.
Алеша смотрел на все это с крыльца клуба, и что-то озорное, как вот этот сквозной дождь, так и подмывало его.
16
С замиранием сердца Стянька открыла тяжелую дверь конторы. Очередь к кассе протянулась через весь коридор. Пахло краской, багульником, табачным дымом.
Митенька, весь красный, распаренный, с мокрой челкой, словно только что вышел из бани, уже пробирался к выходу, держа над головой зажатые в кулаке деньги.
— Айда, получай! — весело подмигнул он Стяньке и, шмыгая носом, утирая рукавом рубахи пот с лица, отдуваясь, заговорил: — Ну, девка! Эту декаду мы с тобой поробили!..
Стянька встала в очередь, с беспокойством посматривая по сторонам. Время тянулось медленно. Несколько раз принимались бить за стеной часы. Они долго собирались с силами. Сначала шипели, затем хрипели и после начинали бить, как настеганные, каждый раз удивляя неожиданным количеством ударов.
Наконец, Стянька оказалась у окошечка.
— Распишись вот здесь! — Остроносенькая, в очках кассирша поставила «птичку» на место, где должна была расписаться Стянька, и быстро начала отсчитывать деньги.
«Верно ли считает? Ишь, как крутит», — подумала Стянька.
А кассирша, не глядя, сунула деньги в окошечко и по-птичьи крикнула:
— Сле-щий!