По выражению его лица Цапуля понял, что похвалы не будет.
«Ишь ты, какой прыткий приехал! — враждебно подумал он. — Не знают без него! Мы не с бухты-барахты, а по директивам руководили».
Андрей еще сидел за окладными листами, когда собрались комсомольцы. Они сдержанно разговаривали, но иногда слышался смех, и Андрей знал, что это смеется Фрося. Дуня строгим взглядом пыталась остановить Фросю, но та не замечала или не хотела замечать.
Дуня знала, что новый уполномоченный — рабочий, шахтер и относилась к нему с недоверием. Ей казалось, что такой человек никакой пользы не принесет: «Что он понимает в нашем деле? Что знает о нашей деревенской жизни?» — думала она. Неприятно было и то, что уполномоченный, созывая совещание, не поговорил с нею. «Будет опять командовать, как Клягин».
Но когда Батов, отодвинув бумаги, начал беседу с непринужденностью человека, хорошо знающего то, о чем говорит, Дуня заметила, что лицо уполномоченного, оставаясь строгим, было полно какой-то застенчивой доброжелательности.
Батов коротко изложил постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 года, обрисовав положение в колхозе, и наметил задачи. Завязалась беседа.
— Как же вы, молодежь, комсомольцы, помогаете в этом большом деле?
— Да как? Мы, пожалуй, все это дело-то и везем, — выкрикнул Колька Базанов.
— Ты везешь! — насмешливо сказал кто-то.
Батов узнал в Кольке парня, который вывертывал оглоблю из саней в день его приезда, и улыбнулся краешком губ.
— Ну, а комсомольские собрания часто у вас собираются?
— Да как Янов уехал и не было, пожалуй.
— Скажешь тоже «не было». Собирались!
Фрося вздернула губу:
— Собирались… А толку что?
— А чего нам решать? Нас все равно не послушают, — вставил Колька. — Поумнее нас головы есть.
— А надолго это, товарищ уполномоченный? — спросил озорной веснушчатый паренек.
— Чего?
— Да вот колхозы эти.
— Навсегда, — ответил Батов.
Озорной паренек, улыбаясь, оглянулся: «Ну вот, и спросил, и ничего не случилось!» — говорили его глаза. И тогда вопросы посыпались один за другим.
— Есть как? Все вместе есть должны или нет?
— Как ношобное? Если общее, то и рубаха, выходит, не моя?
— А выйти можно, если захочешь? — спросил какой-то парень.
— Это зачем?
— Ну, зачем, зачем? А если девка, к примеру, взамуж?
— Да ведь ты не девка.
Все захохотали. Любопытный нырнул за спину соседа.
— Кое-кого мы, видать, поженим, — смеясь, сказал Батов.
— Председателя бы надо. Холостой. Подолгу спит.
— Теперь проспится — весной дремать не будет.
— Вот об этом-то вы и скажите сегодня на правлении.
Дуня сидела молча. Она чувствовала, как у нее горят щеки. Так и подмывало ее высказать обиду, выразить все, что не могла она сказать Клягину. Но удерживала мысль: «Зачем я полезу? Мало мне еще того, что было? Без меня дело обойдется».
— А как думаешь ты, товарищ Сыроварова? — неожиданно спросил Батов.
Дуня растерялась. Он подождал минутку, улыбнулся и, как бы извиняясь, продолжал:
— Это — не комсомольское собрание. Я со всеми вами хотел побеседовать. Безусловно. И вижу, вы народ напористый. С вами, пожалуй, работать будет весело. А пока у меня есть такой план, его я думаю и правлению предложить, а вы должны поддержать…
Батов изложил свой план. Он особенно подчеркнул, как важно, как необходимо наладить учет хлеба, и рекомендовал поручить учет Ване Тимофееву.
Предложение все одобрили. Дали поручения и другим комсомольцам. Никто не отказывался. Колька Базанов, когда ему сказали, что он отвечает за лошадей, тряхнул головой и произнес:
— Попробуем! Семь бед — один ответ…
Начало сближению с молодежью, на которую хотел опереться Андрей, было положено.
«Теперь повоюем на правлении! — думал он. — Комсомольцы помогут!.. Вот только вожак у них слабоват».
7
Прошла неделя. Андрей несколько раз собирался написать письмо жене и все откладывал. Не хватало времени. Оно уходило на споры, на уговоры и брань. Попробуй, убеди человека, что он должен работать, когда он показывает тебе рваные обутки, трясет перед тобой одежонкой, из прорех которой клочьями вылезает куделя. Попробуй, уговори людей внезапно «заболевших» неслыханными болезнями. Удивительнее всего, что фельдшер давал таким больным справки: «освобождается от работы». В один день он выдал пятнадцать справок.
— Не много ли это? — сдерживая вспышку гнева, спросил Андрей.