Рядом с ним изящная, тонкая Уна казалась совсем хрупкой. Но взгляд ее медовых лучистых глаз выдавал неожиданную в столь юном и грациозном создании силу духа, а буйная копна каштановых волос – если верить примете – гордый и непокорный нрав. Впрочем, в отличие от Килиана Уна была не по годам рассудительна и, воззвав к голосу разума с ней всегда можно было договориться. Она держала слово и в вопросах долга и чести была не менее щепетильна, нежели ее знатные родичи. Из нее могла получиться прекрасная царица.
Старший Кайнен гордился своими детьми.
– Кто составит мне компанию? – спросила девушка, лукаво поглядывая то на Руфа, то на Килиана. – Я хочу выбраться из крепости и надышаться свободой прежде, чем нас запрут здесь на долгие дни.
– Свободой впрок не надышишься, – вскользь заметил Микхи, торопясь покинуть место, где должен был разгореться яростный спор.
Он словно в воду глядел.
– С ума сошла! – рассердился Аддон. – Передовым отрядам мехолнов уже рукой подать до Каина, а она, видите ли, хочет веночки плести на берегу ручья, да еще собирается увести с собой двух воинов. У меня каждый человек на счету. Кстати, о нехватке людей – что ты без дела ходишь?
– Отец, отец, не сердись, – улыбнулась Уна. И воины Каина с невольным трепетом уставились на нее: только она да еще Руф не боялись Аддона и не терялись, когда он, словно грозовое небо, громыхал, стращая их неминуемой карой. – Я наварила травяных отваров, приготовила полотно для перевязок, вино и серу. Пересчитала все стрелы и разослала с ними слуг к каждому стрелку. Помогла матери замесить тесто для хлебов. Имею я право немного отдохнуть?
Будь это его солдат, Аддон бы ответил, когда и как тому придется отдыхать. Но перед Уной он был так же беспомощен, как и любой другой мужчина;
Эта хитрая малышка знала, что ей никто и ни в чем не может отказать. Справедливости ради нужно отметить, что она крайне редко злоупотребляла своим обаянием, но иногда случалось. Что уж греха таить.
– Я придумала выход, отец, – взяла она его за руку. – Все равно тебе высылать дозор. Пошли и меня.
– И не мечтай, – набычился Аддон. Что там палчелоры с их осадными лестницами? Что мехолны с их усовершенствованными луками? Что воины Шэнна в бронзовых доспехах? Сейчас ему предстоит выдержать та-акой штурм…
– Отец, все начинать сначала? Хорошо, я перечислю по пальцам причины, по которым ты не только можешь, но и должен отправить меня в дозор. Во-первых, я езжу верхом не хуже тебя, Руфа и Килиана и лучше любого нашего эстианта. Во-вторых, я стреляю из лука не хуже тебя, Руфа и Килиана и много лучше любого лучника-тезасиу. В-третьих, если ты не позволишь мне отправиться в дозор и напоследок хоть немного проветриться, то я буду ныть у тебя над ухом все то время, пока мехолны будут осаждать Каин. В-четвертых…
Услышав, что есть еще и в-четвертых, Аддон окончательно пал духом и выкинул белый флаг.
– Все! Все! – закричал он, выставляя перед собой раскрытые ладони. – Собирайся, надевай доспехи, отправляйся куда хочешь! Но если тебя убьют мехолны, домой можешь не возвращаться!
– Я-хха! – взвизгнула Уна и помчалась переодеваться.
Руф и Килиан тихо заспорили, кому ехать в дозор. Собственно, спорил один Килиан, Руф в подобных случаях безмолвствовал, глядя на брата немигающим взглядом. В упор. Именно этот взгляд еще сильнее распалял молодого Кайнена.
– Вообще-то, буду решать я, – свирепо уставился на них Аддон. – Пока что я здесь командую.
– Прости, отец, – вздохнул Килиан. – Просто я подумал, что мне в жизни не поднять столько камней, сколько может Руф. В качестве разведчика от меня гораздо больше толку.
Руф молчал.
– Это правда, – признал Кайнен. – От Килиана в крепости проку немного. Но Уна и Килиан без присмотра – это тоже не лучший вариант. – Он поскреб в затылке и постановил: – Поедете втроем. – И внезапно жалобным голосом добавил: – Либина меня со свету сживет.
4
Они бродили в его снах, словно в собственном доме. Они распоряжались его душой, словно нерачительный хозяин собственным имуществом, заставляя испытывать невыносимую боль.
Они пугали и привлекали его одновременно. Они были беспощадны, но не от зла, а оттого, что не ведали разницы, между злом и добром.
Они были могущественны и непобедимы, но все равно умирали в каждом сне, заставляя и его ночь за ночью на собственной шкуре испытывать, как холодны объятия смерти и как горек вкус крови на губах.
Он не знал, могут ли у них быть имена, но каждую ночь звал их поименно, выкрикивая сорванным голосом странные и непривычные слова. Стройные ряды войск маршировали на север. И серое небо, похожее на трясину, затягивало стекленеющий взгляд.
И маленькие пряхи вопоквая-артолу ткали бесконечное покрывало.
Они приходили в его сны, чтобы о чем-то…
5
– …Спросить: что это за штуковина? – И Уна повертела в пальцах окаменевшую раковину, по которой шел полустертый, но все еще отчетливо различимый узор, похожий на искусную резьбу.
– Фальчопсы, – не задумываясь откликнулся Руф.
При этом и У не, и Килиану показалось, что он даже головы не повернул, чтобы разглядеть странную находку.
– Это древние улитки, – пояснил молодой человек. – Они давно уже вымерли. Так давно, что их раковины успели превратиться в камень. Но они действительно очень красивы. Если хочешь, Уна, я наберу тебе таких на ожерелье.
– Получится настоящее варварское украшение, – ревниво пробурчал Килиан.
– Хочу варварское украшение.! – Она скроила зверскую рожицу. – Мы покрасим их в алый и голубой и нанижем через одну. Как ты думаешь, Руф, это будет красиво? Алое с голубым?
– По-моему, очень красиво.
– А откуда ты знаешь про этих улиток? – внезапно поинтересовалась девушка.
– Руф у нас знает все, – ответил Килиан вместо брата. – Его в храме Ягмы истязали всякими науками, разве ты не помнишь?
Бронзовокожий атлет добродушно улыбнулся. Килиан подъехал поближе и тронул Руфа за плечо:
– Не сердишься? Прости. Не могу удержаться: все время хочется тебя поддеть.