– Беги!
Малыш довольно резво, хоть и пошатываясь, побежал к отцу, которого увидел за стеклянной стеной, а Нейман, сделав несколько шагов, упала на пол. Странная слабость и головокружение не позволили ей подняться на ноги, а после её сознание незаметно отключилось. Мальчик быстро достиг двери, где его тут же взял на руки отец. В тот же миг ребенок тоже впал в беспамятство.
Излучение в зале продолжало усиливаться.
Вскоре сирена замолкла, а ещё через пять минут зал был автоматически очищен от опасного воздействия последствий излучения.
Все это время Нейман лежала, не подавая признаков жизни. Как только в зале стало безопасно, исследователи и профессор поспешили к Нейман. Не успев до неё добежать, они, к всеобщей радости, увидели, что она приподнялась на локте. Её перенесли в кабинет и положили на диван.
– Невероятно, но она жива, – изумлялся профессор, найдя слабый пульс Нейман. – Обычно человек погибает, если пробудет при таком излучении две минуты. А она находилась там больше трёх. Что с мальчиком?
– Всё хорошо, – ответил отец ребёнка. – Быть может, у него будет некоторое время болеть голова и ему, на всякий случай, нужно сделать переливание крови, но он выживет. Возможно, даже не будет осложнения, ведь он пробыл там всего полминуты и в основном его защитили сначала стол, а потом плащ.
– Нейман нужно отправить в камеру нейтрализации. Может, всё-таки удастся частично уничтожить ту радиацию, которую она приняла. А потом я отвезу её домой, так как врачи здесь бессильны. Нейман должна сама выздоравливать, раз ей удалось выжить при таком облучении, – сказала женщина, которая знала и учила Ноэми много лет.
– Почему сработала система защиты? – задумчиво произнёс профессор, удивляясь тому, что произошёл сбой в программе компьютера, который всегда работал чётко и безотказно.
На это вопрос не мог ответить никто.
Вскоре Нейман пришла в себя, и наставница её сестры Ноэми отвезла её домой, объяснив графине Ронде, что произошло.
В понедельник все газеты города опубликовали материал о происшествии в испытательном институте, не упустив случая лишний раз поругать вредность некоторых испытаний и выразить предположение, что ко всему этому могла быть причастна Лэс-Тера. Впрочем, последнему никто не поверил, но и не удивился – из Лэс давно сделали козла отпущения и сваливали на неё всё то, чему не могли дать объяснения.
Изабелла, Мария и Ноэми, приехав на занятия, с утра отбивались от корреспондентов, желавших знать что-нибудь новое о Нейман де Эриндо.
В монотонной жизни Аулента редко случалось что-либо из ряда вон выходящее, и журналисты последние годы могли писать лишь новые сенсации о выходках Лэс и о неуловимом Одиноком Убийце. Но обе эти темы были уже довольно избитыми и давно приелись аулентцам. Потому, узнав о случае в институте, все журналисты кинулись писать об этом и преследовали своими вопросами трёх сестёр Эриндо, так как графиня Ронда никого в своё поместье не пускала, и никто не мог даже близко подойти к Нейман.
В перерыве Изабелла, Мария и Ноэми спустились в зал для отдыха. Там было прохладно и относительно немноголюдно.
– Эти журналисты ещё нахальнее Иларии, – возмущалась Изабелла. – Они, наверное, способны и покойника оживить, чтобы узнать, как он умер.
Будущая королева Альдеруса была в негодовании от поведения журналистов и не скрывала этого.
– И кто их только на нас натравил? – Ноэми с опаской озиралась по сторонам, чтобы удостовериться, что поблизости нет никого из вышеупомянутой братии газетчиков.
Изабелла не прятала своего раздражения и ожидала, что вот-вот нагрянет очередная свора журналистов, которые, узнав, что в институте ребёнка спасла одна из Эриндо, не хотели упустить случая упомянуть имя самой знатной семьи Аулента. Одна Мария оставалась спокойной.
Сёстры устроились в одной из оконных ниш.
– Я чувствую себя виноватой, – произнесла Ноэми, – ведь это я разрешила отвезти документы. Хотя, если бы не Нейман, то мог бы погибнуть мальчик.
– У меня лично не хватило бы смелости зайти в тот зал, – отозвалась Мария, – но наша Нейман непредсказуема.