Трое заговорщиков обернулись.
Позади них стояла Ноэми. Слышавшая каждое слово, полная негодования и возмущения, сестра Нейман чувствовала себя так, словно ей нанесли удар в спину. Хотя юная Хауц и славилась своим коварством, Эриндо никогда не думала, что может услышать о такой подлости, и сейчас её душа взывала о возмездии, несмотря на то, что раньше никогда и никому, даже Иларии, она не стала бы мстить. Ноэми была бледна, но её глаза сверкали.
– Я слышала всё, – произнесла Эриндо. – И теперь, Илария, в твоей жизни настанут чёрные дни. Я не прощу тебе того, что мы уже дважды по твоей вине едва не потеряли Нейман. Я сделаю всё, чтобы призвать тебя к ответу!
Ноэми резко развернулась и быстро, не оглядываясь, ушла, боясь не сдержаться и ударить Иларию. Достоинство не позволяло ей опуститься до такого.
– Она опасный свидетель, – испуганная Илария лишилась доли самоуверенности и радости, – и если сделает то, что обещала, то нам несдобровать.
– Похоже, у нас появились проблемы, – пробормотал Ганс.
– У Ноэми нет доказательств, – попытался всех успокоить Хэл, – а её словам не поверят.
– Ты глупее, чем я думала, Хэл! – разъярилась Илария. – Если она всё расскажет, то могут ещё раз тщательно проверить компьютер защиты и тогда там, возможно, найдут не только ваши отпечатки пальцев, но и то, что компьютер был специально запрограммирован. К тому же, Ноэми из семьи Эриндо, а слову Эриндо поверят все. Вы не сможете отпереться от этих фактов и, в конце концов, выдадите и меня. Ноэми нужно заставить замолчать. Замолчать, во что бы то ни стало.
Илария покинула здание университета и отправилась домой.
– Где ты была так долго? – спросила Мария подбежавшую к своей лошади Ноэми, она и Изабелла уже сидели в сёдлах, ожидая сестру.
– У меня были дела, – ответила Ноэми, пряча взгляд и не подавая вида, что только что услышала нечто важное.
Ей предстояло всё обдумать и принять правильное решение, но не сейчас, а потом, когда она сможет уединиться в своей комнате и успокоиться. Садясь в седло, Ноэми почувствовала, что у неё кружится голова и сердце стучит часто и тревожно, а руки слегка дорожат.
Тревожно было и в городе. Казалось, к Ауленту приближается что-то неотвратимое. Люди были взбудоражены и неспокойны, а на севере горизонт застилала чёрная туча, словно предвестница зловещего рока и значительных перемен, которые, возможно, решат дальнейшую судьбу Аулента и его жителей. Кто-то начал тихо роптать, говоря, что поимка Лэс-Теры – это не к добру. По городу пополз, неизвестно кем пущенный, но полный ужаса слух о том, что деяния пришельцев на этой планете не останутся безнаказанными, что Тера восстала и грядёт день расплаты…
Три сестры Эриндо поскакали галопом, стремясь как можно скорее покинуть переполошившийся, объятый смятением Аулент.
Ноэми сидела на террасе и задумчиво смотрела куда-то в пространство перед собой. Она была погружена в свои мысли и ничего не замечала. Ей сейчас как никогда раньше хотелось отгородиться от реальности и не думать о том, что было тягостно и неприятно. Ноэми колебалась сказать правду о случившемся в институте с Нейман. Если она расскажет сестре то, что услышала, то та схватит свой стилет, сядет на Измаила и помчится к Иларии, чтобы призвать её к ответу. А у Иларии мало ли что может произойти. Ведь Нейман порой так импульсивна и не станет долго раздумывать над тем, как восстановить справедливость, она сделает первое, что ей придёт в голову. Если же Ноэми промолчит, то Илария осмелеет, и кто знает, что тогда она ещё может устроить, ведь Хауц уже показала, на что она способна. Ноэми не отваживалась открыть правду Нейман, да и другим тоже. А писать донос в полицию и втягивать в скандал свою семью Ноэми не хотела. Честь семьи для неё была не пустым звуком, так уж она воспитана.
Наконец она решилась поговорить с Нейман и позвала её рабыню.
– Где сейчас мои сёстры? – спросила Ноэми.
– Графиня Ронда с принцессой Изабеллой и госпожой Марией выбирают драгоценности, которые привезли торговцы с Земли с последним караваном, – ответила рабыня, девушка лет двадцати.
– Меня интересует, где твоя госпожа, Нэринэ, – уточнила Ноэми.
Нэринэ погрустнела и, потупив взгляд, ответила: