Нейман не то с задумчивым, не то отрешённым видом прошлась по комнате и остановилась неподалёку от Изабеллы, с волнением взиравшей на неё.
– Нейман, ты что-то хочешь мне сказать? – спросила Изабелла, вытирая слёзы. – Не молчи, скажи же что-нибудь! Ты не произнесла ни слова, с тех пор, как умерли Леонард и Мария. Возьми себя в руки, ведь ты всегда с достоинством и мужеством переносила все горести. Ты и я – мы остались вдвоём, но мы должны выжить, хотя бы ради друг друга и памяти наших родных.
– Да, Изабелла, ты права, я должна поговорить с тобой, – с трудом произнесла Нейман, будто она молчала целую вечность, – но только пошли на башню. Не хочу, чтобы нас услышали слуги.
Изабелла возражать не стала, словно чувствуя, что стены дворца теперь угнетающе давят на Нейман. Но ей сейчас уже было достаточно и того, что сестра хотя бы преодолела шок и стала снова говорить.
Сёстры поднялись наверх и прошли по мосту на площадку, находящуюся на башне. Изабелла села в одно из трёх кресел, стоявших там, а Нейман прислонилась спиной к одной из колонн, располагавшихся по всему периметру и поддерживавших крышу. Несколько минут обе молчали. Изабелла догадывалась, что Нейман хочет сказать нечто важное, и уже не плакала. Терианка стояла неподвижно, глядя вдаль. Она колебалась произнести то, что решила сообщить Изабелле. У неё не доставало мужества известить сестру о принятом решении. Ветер, царивший на этой высоте, обвевал последних из Эриндо своими холодными порывами. Терианка предчувствовала, что судьба ещё долго не подарит им тепла и радости, а потому…
Наконец Нейман повернула голову и посмотрела на сестру.
– Изабелла, ты должна покинуть Теру, – эти слова Нейман прозвучали как приговор Изабелле.
– Покинуть Теру? – непонимающе переспросила та.
Она готова была услышать что угодно, только не это. Слова сестры вызвали в ней недоумение и растерянность.
– Да. И чем скорее, тем лучше.
– Но ведь всего за одну неделю мы с тобой похоронили всех родных. И теперь ты хочешь, чтобы я уехала? – спросила Изабелла с болью и едва ли не обидой в голосе.
– Я не хочу похоронить тебя рядом с ними! – крикнула Нейман, срывая голос, и на минуту закрыла глаза, чтобы сдержать слёзы.
Никто не знал, как ей было тяжело принять это решение, и ещё труднее говорить о нём, буквально выгоняя сестру из дома. Но она должна спасти хотя бы эту, последнюю, дочь графини Ронды.
– Но почему? – спросила Изабелла.
– Изабелла, – тихо произнесла умоляющим голосом Нейман, – сделай, как я прошу. Ты многого не знаешь, но поверь мне, я хочу спасти тебя.
– Спасти? Но от кого?
– От Хауца, от людей, от Аулента, от смерти.
– Что ты говоришь, Нейман? Ты просто перенервничала и, наверное, бредишь.
– Нет, Изабелла. Я в своём уме, и он ясен, как никогда. Хотя именно сейчас я хотела бы сойти с ума и всё забыть. Но я не могу ни помешаться, ни умереть. Желание спасти тебя, ярость и жажда мести удерживают меня в этом мире. Я не могу покинуть этот свет, пока меня держат здесь незавершённые дела. Смерти мамы, Ноэми, Марии и Леонарда не были случайными.
– Ты хочешь сказать, что их убили не случайно и даже не из зависти к нашему положению в обществе и богатству? Если это так, то я хочу знать всё!
Изабелла перестала мять пальцами край своего покрывала и требовательно посмотрела на сестру.
– Это грязная игра, Изабелла, непонятная до конца даже мне. Тебе лучше ничего не знать.
– В таком случае, я останусь здесь и никуда не поеду. Тут похоронена наша семья, и ты не можешь выгнать меня отсюда, ведь ещё не кончился даже траур.
– Нет, ты уедешь, Изабелла! Ты будущая королева Альдеруса, и я обязана сохранить тебя живой и невредимой.
– Но ведь ты, Нейман, остаёшься здесь, и тебе тоже угрожает опасность. Ведь тебя тоже могут убить!
Нейман вздохнула и, отойдя от колонны, подошла к сестре.
– Изабелла, если бы меня убили, то сейчас были бы живы и мама, и Мария, и Леонард, а возможно, и Ноэми.
– Что? – удивлённо протянула Изабелла, глядя на сестру, стоявшую перед ней. – Тебя тоже хотели убить, а я даже ничего не знаю?