Вот только страхи горожан были напрасными, они даже не подозревали, как изменилась Нейман де Эриндо. Гнев по-прежнему кипел в ней, но благоразумие не покинуло её, она понимала, что не может поставить под удар жизни ни в чём неповинных людей только ради того, чтобы уничтожить виновных. Нужно просто пока игнорировать всех чужаков, не относящихся к поместью Эриндо и не накручивать себя. Нейман старалась забыть, что существуют помимо неё и другие люди, но к своим верным слугам она по-прежнему относилась хорошо, зная, что только они остались её друзьями на этой планете.
Пытаясь не думать о том, что так навязчиво лезло в голову, Нейман с тоской смотрела на звёзды, отыскивая ту, к которой отправилась Изабелла. Мир был так велик и безграничен, а она чувствовала себя прикованной к Тере, на которой, казалось, умерло всё доброе. Нейман подумала о том, что всё могло быть иначе, если бы сюда не пришли земляне. Она бы имела свою собственную семью, большую, как и все терианские семьи, у неё был бы свой дом и своя фамилия, свои корни и предки на этой земле. А так она теперь оторвана от всего, она стала чужой на родной планете. И вновь, в этот миг тоски, чей-то голос ненавязчиво и мягко проник в подсознание Нейман, принеся с собой успокоение и утешение. Но терианка снова отвергла его – меньше всего ей хотелось, чтобы её жалели. Присутствие кого-то невидимого и почти неосязаемого отступило, но сделало это обиженно. Нейман поняла свою невольную грубость и мысленно попросила прощения, не обращаясь ни к кому конкретно.
Вздохнув и стараясь ни о чём не думать, Нейман перевела взгляд с неба на парк. Ветра почти не чувствовалось и в ночном небе царили тишина и покой, которые изредка нарушало хлопанье крыльев ночных терианских птиц. Эти небольшие птицы имели длинные, похожие на павлиньи, хвосты. Сами они были не больше голубей, но необычайно ярко светились в темноте всеми цветами радуги. Эти резвые птички походили на кометы, благодаря своим длинным хвостам.
К Нейман тихо подбежала собака и ткнулась прохладным носом ей в руку. Не отрывая взгляда от птиц, Нейман ласково погладила пса.
Вслед за собакой подошла Нэринэ.
– Госпожа, вам нужно отдохнуть, хватит терзать себя, ведь прошлого не вернёшь, а судьбу не изменишь, – тихо промолвила рабыня, словно боясь разгневать свою госпожу.
– Я никогда не смогу забыть случившееся, – печально произнесла Нейман и медленно повернулась к своей рабыне и подруге. – Нэринэ, разбуди кого-нибудь из конюхов. Пусть он оседлает коня.
– Измаила?
– Нет, – ответила Нейман, – Фауста.
– Вы хотите поехать в Аулент? – с тревогой спросила Нэринэ.
– Да.
– Тогда я пойду, приготовлю вам другое платье, – сказала Нэринэ, собираясь удалиться.
– Не нужно, Нэринэ, – остановила её Нейман. – Я поеду в этом.
Нэринэ, посмотрев на свою госпожу и увидев, что та не шутит, ужаснулась:
– Но ведь эта одежда вся чёрная. Вас убьют, приняв за Лэс!