Луна сквозь высокие и широкие окна, заливала огромный зал своим бледным призрачным светом. Пыль и занесённые сюда ветром сухие листья, не могли скрыть величие этого зала.
«Я дома», – с тоской вздохнула измученная душа терианки, и вновь её окутало умиротворение и покой, словно её обняла мать, которая бесконечную вечность ждала свою дочь.
«Но ты одна!» – безжалостно напомнил девушке её разум.
Это был словно удар ножа. Да, Нейман одна, её никто не ждал ни здесь, ни в каком-либо другом доме. Реальность не дарила радости.
Нейман ехала по залу и разглядывала стены, покрытые мозаикой из драгоценных камней. На одной из них был выложен огромный потрет терианской семьи. Отца и мать окружало десятка два детей, которые выглядели счастливыми и необыкновенно красивыми. Нейман поймала себя на том, что ищет сходство между собой и ними, она опять унеслась в несбыточные мечты.
И вновь действительность грубо вернула её к настоящему положению вещей, сказав, что никого нет, териан больше не существует. Мечты не имеют смысла, они только разрывают душу и заставляют ещё больше страдать. Логика говорила Нейман, что, сколько бы она не бродила по Тере, никогда не узнает, возможно, даже о том, в каком доме родилась.
Выехав из дворца через дверь на противоположном конце зала, Нейман мысленно попрощалась с заброшенным домом и поехала дальше. Она выбралась на улицы нового Аулента и тут же увидела, мчавшихся к ней во весь опор трёх всадников. Они, видимо, пока она предавалась мечтам, обогнули опасный для них участок и теперь продолжили погоню.
Фауст, словно угадав мысли хозяйки, побежал прочь ещё до того, как получил на то приказ. Из-за темноты конь тут же едва не поплатился за свою поспешность – он поскользнулся на луже, которая основательно подмёрзла из-за ночного холода. В какой-то миг Нейман показалось, что падение неизбежно, но сильный Фауст проявил ловкость и удержался на ногах. Избежав растяжения или вывиха, он тут же помчался дальше.
Но на этом злоключения терианки не кончились. После нескольких минут бешеной скачки, когда преследователи уже отстали и гнались за ней наугад, Нейман вдруг очутилась на небольшой, ярко освещённой площади.
После тёмных улиц яркое освещение напугало Фауста и он, резко остановившись, встал на дыбы. На этой площади находилось человек десять вооружённых людей с факелами. Внезапно появившийся чёрный конь сразу же привлёк внимание этих людей.
– Это Лэс-Тера! – закричал один из них, увидев всадницу, одетую в чёрное.
Через секунду, опомнившись от неожиданности, патрульные кинулись к Нейман.
«Час от часу не легче», – подумала Нейман, направляя коня в один из переулков, в надежде уйти от новой погони.
Но этот район Аулента оказался незнакомым для терианки, и потому, спасаясь от горожан, она гнала своего коня, куда глаза смотрели. Фауст был быстр и вынослив, однако лабиринт незнакомых улиц и переулков, где жили небогатые люди, заставлял Нейман часто поворачивать назад, а пешие преследователи бежали за ней уверенно, зная здесь каждый угол и перекрёсток.
Патрульных догнали три всадника.
– Вы не видели всадницу на чёрном коне? – спросил одни из одетых в пурпурные плащи мужчин.
– Видели, – ответили люди с факелами. – Это Лэс-Тера! Она не умерла!
– Нет, скорее это Одинокий Убийца! – возразил всадник.
– Лэс-Тера это или Одинокий Убийца – нам без разницы. Её нужно поймать!
Фауст мчался по улицам, громко стуча копытами, а позади почти не отставала погоня. В этом районе Аулента не было тротуаров и дорог, а были просто вымощенные булыжником узкие улицы, зажатые между домами и заборами, где не оставалось надежды даже спрятаться. Нейман ни разу в своей жизни не заблудилась в лесу, но сейчас она пришла в панику, не видя выхода из лабиринта города. Её преследователи уверенно шли за ней по пятам. Они знали, что чужой человек не сможет сам выбраться отсюда, где каждый перекрёсток был похож на другой, и дома ничем практически не отличались друг от друга. Голоса людей становились всё слышней, и Нейман предприняла последнюю попытку спастись от аулентцев, гнавшихся за ней.