Платье Стелла переодела сразу. Оно отличалось от остальных и не было длинным. Сшитое из шёлка стального оттенка, платье казалось тонко раскатанным серебром. Оно было с короткими рукавами, не доходящими даже до локтей, и юбкой, едва закрывающей колени, расклешённой и пышной, благодаря нескольким подъюбникам из того же шёлка, что давало возможность двигаться свободно. Сняв все украшения, Стелла застегнула на талии пряжку широкого белого пояса, с висящим на нём в ножнах терианским стилетом, но паралитическое оружие пока оставила в шкафу. Сняв босоножки на высоких каблуках, она обула лёгкую обувь на мягкой тонкой подошве. После этого Стелла вытащила из волос шпильки и распустила свою экзотическую причёску. Волосы она заплела в две тугие косы, которые были чуть длиннее её платья. В коротком платье, в туфлях без каблуков и двумя косами вместо причёски, Стелла выглядела совсем девочкой. Окинув критическим взглядом своё отражение в зеркале, она осталась вполне довольной. На всё это переодевание ушёл почти час, но Стелла добилась того, чтобы её внешность несколько изменилась.
В дверь кто-то тихо стал царапаться, и Стелла, отойдя от зеркала, открыла её. В комнату вошёл Тибо, осторожно державший ту самую вуаль, которую Стелла кинула в кабинете.
– Ну что, выспался, – ласково сказала девушка, снова запирая дверь.
Тибо отдал Стелле вуаль, и она собралась снова швырнуть её на кровать, но пёс протестующее тихо гавкнул. Стелла улыбнулась и посмотрела на выразительную морду собаки, однако вуаль убрала на место в шкаф. Тибо не в первый раз делал это. Он часто приносил своей юной хозяйке вуаль, сумочку, книгу или ещё что-нибудь из вещей, если она оставляла их где попало в гостиной, кабинете или саду. А Стелла, когда из спешки, а когда и по рассеянности, довольно часто разбрасывала вещи и забывала про них, но прилежный, дотошный Тибо всегда приносил ей то, что она небрежно куда-нибудь кинула. Отдав вещь, собака непременно требовала, чтобы хозяйка немедленно положила её на место. Стеллу сначала злила эта врождённая привычка Тибо к порядку, и она называла пса бюрократом и тираном, но видя, что тот продолжает упорно командовать ею и муштровать, она смирилась.
Положив вуаль на место, и повернувшись к Тибо – мол, я исполнила твою просьбу – Стелла взглянула на часы. Времени было ещё достаточно, и она занялась густой длинной шерстью собаки, чтобы как-нибудь занять время до вечера. Взяв расчёску и сев на ковёр, стала расчёсывать пса. Тибо лёг на пол возле Стеллы и блаженно закрыл глаза. Так прошло два часа.
Когда стали наступать сумерки, Стелла достала паралитическое оружие. Она накинула на плечи длинный, до пят, тёплый серый плащ, окутавший широкими складками Стеллу, и скрывший её наряд и оружие. Потом, окинув взглядом комнату, она убедилась, что ничего не забыла, и открыла дверь.
– Ну, Тибо, пошли, – сказала она и спустилась вниз.
Выйдя из дома, Стелла прошла в конюшню. Там стоял уже осёдланный под дамское седло Коврик. Сев на коня, Стелла выехала их Аулента и поскакала через лес к Нейман де Эриндо. В вечернем лесу было прохладно и приятно после дневной жары и шума города. Тибо резво бежал за Ковриком, тщательно обходя подозрительные кусты, чтобы не нацеплять на свою расчёсанную шерсть колючек и репьёв. Стелла ехала не спеша и потому добралась к цели своего пути уже когда совсем стемнело.
Увидев издали прекрасный дворец, сверхисследовательница остановила коня. Она уже знала о трагедии недавно происшедшей в этом огромном и величественном доме, но сейчас её сердце сжалось от непонятного чувства, похожего на тревогу и страх перед неведомым. Дворец словно манил к себе, и это наваждение всё больше овладевало Стеллой, заглушив страх и нерешительность. Она спешилась, думая о том, что и смерть может быть в некоторых случаях притягательна. Привязав коня к дереву, она посмотрела на Тибо. Тот вёл себя спокойно и, видимо, не чувствовал ни малейшей опасности. Это успокоило и взбодрило Стеллу, придав ей храбрости. Она ещё никогда не имела дела с аристократами и не знала, как её примут тут, а тем более, что она явилась без приглашения. Вот только отступать сверхисследовательница и не помышляла, в конце концов, не людоеды же здесь живут, рассуждала она.