— Как их зовут, папочка? — настаивал Дик.
— Акулами, — сказал Лестрэндж, лицо которого покрылось испариной.
Он поднял свою книгу — это был том Теннисона — и уставился на залитую солнцем палубу.
Море показало ему грозное видение. Поэзия, красота, искусство, любовь и радость жизни — возможно ли, чтобы эти могли существовать в одном мире вместе с теми? Он взглянул на книгу, лежащую у него на коленях, и сравнил то прекрасное, что видал в ней, с тем ужасным, что дожидалось поживы под килем корабля.
Было половина четвертого, и няня пришла за детьми. В эту минуту явился капитан Лефарж и остановился посмотреть влево, где показалась полоса тумана.
— Солнце слегка затуманилось, — сказал он, — надвигается туман. Видали вы когда-нибудь туман на Тихом океана?
— Нет, никогда.
— Ну, второй раз не захочется увидать, — заметил моряк, и, заслонив глаза рукой, стал всматриваться вдаль. Уже линия горизонта утратила свою ясность, и день затмился едва заметной тенью.
Вдруг капитан повернулся, поднял голову и стал водить носом.
— Что-то горит где-то! Должно быть, этот болван слуга. Вечно, если не бьет стекла, то опрокидывает лампы и прожигает дыры в ковре. — Он подошел к люку. — Эй, там, внизу!
— Здесь, сэр.
— Что там у вас горит?
— Ничего не горит, сэр.
— Говорю вам, я чувствую запах гари. Если не там горит, то где-нибудь на палубе, — может быть, бросили тряпки в огонь?
— Капитан, — воскликнул Лестрэндж, — подойдите сюда. Не знаю, помутилось ли у меня в глазах от слабости, но только мне чудится что-то странное у грот-мачты.
В том месте, где грот-мачта входит в палубу, и на некотором протяжении вверх ствол ее казался в движении. Это мнимое движение происходило от спирали дыма, настолько прозрачного, что угадать о нем можно было только по похожему на мираж трепету обвиваемой им мачты.
— Что такое! — крикнул Лефарж, бросаясь вперед.
Лестрэндж медленно последовал за ним, ежеминутно останавливаясь, чтобы ухватиться за перила и перевести дух. Он услыхал пронзительный звук свистка, видел матросов, закишевших на палубе, как рой пчел, видел как открыли люк и к небу потянулся столб дыма — черного, зловещего дыма подобного неподвижному султану в неподвижном воздухе.
Лестрэндж был чрезвычайно нервный человек, и этого-то пошиба люди и сохраняют самообладание в минуты опасности, когда хладнокровные и уравновешенные люди окончательно теряются. Первая его мысль была о детях, вторая — о лодках.
В бурю у мыса Горна Норшумберлэнд растерял часть своих лодок. Остались два баркаса и шлюпка. Он слышал, как Лефарж приказал людям запереть люк и стать на насосы, чтобы затопить трюм, и зная, что ему на палубе делать нечего, поспешил вниз, насколько хватило сил.
Навстречу ему из детской каюты вышла няня.
— Дети легли спать? — спросил он, задыхаясь от волнения и утомления.
Женщина испуганно взглянула на него. Он показался ей подлинным глашатаем несчастья.
— Если да, и если вы их раздели, то надо поскорей снова одеть их. На корабле пожар. Слушайте!
Издали, звуча жидко и уныло, как крик чаек на пустынном берегу доносилось чавканье качавших воду насосов.
IV. Развеялся, как греза
Не успела Станнард произнести ни слова, как вниз по трапу спустились шумные шаги, и в салон бурно ворвался Лефарж. Лицо его было налито кровью, глаза смотрели стеклянным взглядом, как у пьяного, и жилы на висках вздулись, как веревки.
— Готовьте детей! — крикнул он, бросаясь к себе в каюту. — Будьте все наготове, — снаряжают лодки. Проклятие! Куда девались бумаги?
Им слышно было, как он яростно роется у себя в каюте, разыскивая те бумаги, которыми хозяин корабля дорожит больше жизни; и, собирая их, он продолжал выкрикивать приказания относительно детей. Он казался помешанным, и действительно наполовину обезумел при мысли об одном ужасном грузе, который находился в трюме…
На палубе, под командой штурмана, матросы делали свое дело, не подозревая о том, что скрывалось в трюме. С лодок сняли покрышки и поместили в них бочонки с водой и мешки с сухарями. Шлюпка уже висела у баканцев, и Падди Беттон укладывал в нее бочонок с водой, когда на палубу взбежал Лефарж. За ним спешила Станнард с Эммелиной на руках, и Лестрэндж, державший Дика за руку. Шлюпка была более крупных размеров, чем обыкновенно, и снабжена небольшой мачтой и люгерным парусом. Беттон только что норовил повернуть обратно, когда капитан схватил его за плечи.