Когда я снова перевела взгляд на поляну, там появился черный волк.
Зверь был большим — намного больше, чем любой другой волк из виденных мною раньше. Средний висконсинский волк весит около тридцати шести килограммов.
Я читала, что на Аляске вес хищников может достигать пятидесяти пяти. Но этот зверь, должно быть, еще крупнее.
Ни один из других волков не вышел из чащи, но я чувствовала, что они затаились со всех сторон от нас, ожидая сигнала вожака.
Волк шагнул вперед, и кусты сомкнулись позади него. В свете луны вся его шерсть светилась иссиня-черным сиянием. Боже, он был прекрасен.
Мой палец колебался на спусковом крючке. Откуда мне знать, какие волки заражены супербешенством, а какие нет? Хорошо бы спросить об этом Манденауэра.
Предполагалось, что мы не будем стрелять в любого волка, которого увидим. Или все же будем? Политика ДПР в отношении оленьего бешенства состояла в том, чтобы убить столько оленей, сколько возможно. Вероятно, то же правило распространялось и на бешеных волков.
Внезапно шерсть на загривке волка встала дыбом, и из его горла вырвалось низкое рычание. Его голова дернулась вверх, а глаза встретились с моими.
— Дерьмо!
Слово сорвалось с губ одновременно с тем, как палец надавил на спусковой крючок. Произошедший выстрел был таким громким, что у меня зазвенело в ушах. Волк подскочил в воздух, перевернулся и упал. На мгновение я почувствовала острую боль из-за того, что стреляла во что-то столь великолепное. Но, по крайней мере, сейчас я знала, как понять, заражен ли зверь.
У волка были глаза человека.
Глава 13
— Какого черта? Что это было? — спросила я.
— Я собирался задать тот же вопрос.
Я глянула на Манденауэра: он смотрел не на волка, а на меня. Повернула голову обратно — зверь исчез. Протерла глаза, снова посмотрела — волка не было.
— Где он?
— Волк убежал, вместе с остальными.
— Но… но… но я же попала в него!
— Уверены? — спросил Манденауэр.
«Волк дернулся, подпрыгнул, упал».
— Точно попала.
— По-видимому, недостаточно метко.
Это было на меня не похоже, потому что я всегда била в точку.
— Почему вы выстрелили, детектив?
— Разве вы не видели зверя? — Я вздрогнула, вспомнив те глаза.
У волков обычно светлые глаза: желтые, зеленоватые, светло-карие. У этого зверя они были карими — ничего примечательного, если бы не слишком белые белки и таящиеся во взгляде ярко выраженная ненависть и слишком явный человеческий интеллект. Никогда бы не подумала, что в глазах можно четко разглядеть ум. Видимо, я заблуждалась.
— Ну конечно, видел! — ответил Манденауэр. — Я не стрелял, выжидая, что покажутся и другие. Они все заражены, детектив.
Я поморщилась: из-за моего промаха у нас не было никаких доказательств, и это после многочасового терпеливого ожидания.
— Откуда вы знаете, что они все заражены?
— Они приближались к нам, как бойцы спецназа на операции.
— А откуда вы знаете, как перемещается спецназ?
Манденауэр кивнул длинным костлявым носом:
— Просто знаю.
Он? В спецназе?
— Вы что-то не так поняли, Манденауэр. Как волчья стая, зараженная супервирусом или нет, может использовать тактику спецназа? И как они смогли бы до нас добраться?
— Теперь мы уже никогда этого не узнаем, ведь вы спугнули их прежде, чем я успел вдумчиво просчитать, что они задумали.
Я подавила немедленное желание извиниться. Этот парень сумасшедший. Волки с человеческим интеллектом? Даже после того, как я видела те глаза, в это было трудно поверить.
Уровень планирования, о котором говорил Манденауэр, был недоступен животным, продвинуты они или нет. Как они разрабатывали свою тактику: рисуя схемы лапами на земле, что ли?
— Я думала, волки редко нападают на людей.
— Это не просто волки.
«Не просто волки»? И что бы это значило? Я могла спросить, но ведь тогда бы Манденауэр ответил. Мне нужно сначала поговорить с Клайдом и кое-кем еще, а потом уже задавать вопросы охотнику. Я всерьез сомневалась в его здравомыслии.
Щелкнув предохранителем на ружье, я потянулась к веревке, используемой для спуска оружия на землю.
— Куда это вы собрались? — Манденауэр сидел на дне лабаза[7], прислонившись спиной к одной из стен.
— Назад на работу, — ответила я.
— Сейчас ваша работа здесь.
7
Лабаз — помост на дереве, «настил охотника». В старину на него влезали прямо с лошади, чтобы не была следа, «чтобы отбить человечий дух».