— Можно тебя на минутку?
Траурная каёмка под ногтями.
Я понял всё. Почти всё.
— Садись, — я выдвинул стул.
— Надо побазарить. Выйдем.
— Сядь! — скомандовал я с таким вдруг ожесточением, что Светка испуганно сжалась.
Мимо пробегала официантка с подносом. Я сходу снял оттуда уже использованный кем–то фужер и налил в него из графина. Официантка посмотрела на меня, как на законченного алкаша.
— Пей! — сказал я парню.
— Давай выйдем.
— Зачем? Говори здесь, чего уж там…
Мальчишка как–то потух и машинально отхлебнул из фужера. Мне стало муторно.
— Встань! — тихо произнёс я.
— Что–что? — напрягся он.
— Поднимайся. Пошли.
Глупость, конечно. Какой из меня боец?
Спиной я чувствовал, что сзади по–волчьи, по–звериному крадётся второй.
— Серёга, ты слишком долго его упрашивал, — сказал он уже в вестибюле.
— Ты кто такой? — Серёга в упор разглядывал меня. — Что ещё за хер с горы Магнитной?
— Меня сегодня уже спрашивали об этом…
— Если мы тебя попросим, ты, конечно, оставишь Светланку, да? — нагло осклабился второй.
Я притворился удивлённым.
— Почему?
— Ну-у, — он по–обезьяньи вытянул губы, — если мы о-очень хорошо попро–о–сим…
— Уйди. Тебе же лучше будет, — серьёзно сказал Серёга.
В его глазах бесился огонёк тревоги.
— Ты ей кто? — спросил я.
— Ну, короче: мы не в Сочи… — вмешался второй.
— Ты её любишь? — снова спросил я Серёгу, не обращая внимания на умственные потуги его приятеля.
— Тебя не касается! — процедил сквозь зубы Сергей, украдкой глянув на товарища.
— Она знает об этом? — не унимался я.
Похоже, я был близок к тому, чтобы получить хороших пиздюлей.
— Хочешь, скажу ей об этом?
— Я хочу от тебя только одного: вали отсюда… сделай одолжение, — проникновенно произнёс Серега.
— Вот что, мужики, — сказал я. — Там ещё осталось. Так что задержусь ненадолго… И потом, надо же попрощаться с дамой. Как так: взять и уйти? Это как–то, знаете ли, не комильфо.
— Чё? — приоткрыл рот Сергей.
— Больше ничего не будет, слово даю. Допью своё и исчезну. Идёт?
Я направился к столику. Хорошо, что не пришлось драться. Не умею.
Надрывно стонали музыкальные колонки. На танцевальном пятачке топтались захмелевшие гости. Вспышки огней цветомузыки делали лица жёлтыми, зелёными, синими. Я увидел неестественно широкие зрачки Светки и пошёл на них, как катер на маяк.
— Обещал им, что мы немедленно расстанемся с тобой, девочка, — сказал я, поморщившись. — Кажется, он собирается с тобой переспать. У них это называется любовью.
Она сердито рассмеялась и, словно пригоршню песка, швырнула мне в лицо —
— Ты тряпка!
Я вцепился в край стола. Сердце забилось гулко и часто.
— Да, наверно, — тихо ответил я, медленно заводясь. — Тряпка. Кто же ещё? Иначе не сидел бы здесь, с тобой, и не вёл бы душеспасительные речи, как поп в страстную пятницу. И ты тоже, — я уже почти кричал, — слышишь? — ты тоже вряд ли торчала бы тут, в вонючем гадюшнике, в этой образцовой рыгаловке! Ты давно уже, пьяная, обиженная, липкая, лежала бы рядом со мной на мятой простыне и тихонько скулила бы от отвращения!
Я перевёл дух и, как салфеткой, промокнул ладонью лоб.
— Ты что — псих? — тихо изумилась Светка. — Вот видишь, ты всё–таки думаешь обо мне чёрт знает что.
Мне стало вдруг стыдно. Стараясь скрыть это, я заговорил горячо, торопливо:
— Ну, посуди сама, малышка, пораскинь–ка своим птичьим умишком: что мне думать о девице, которая сама подошла к моему столику, села рядом, потребовала выпивку?..
Я умолк. Светка тихо плакала. «Зачем я вру? Сам ведь предложил ей выпить…»
— Он всё время преследует меня, — бормотала она, размазывая слёзы тыльной стороной ладони. — Он уже достал меня! Мне это не нужно, не интересно… Я уже говорила ему, а он… он опять…
Я почувствовал, как заныло, заболело у меня в груди. Мягко положил Светке на руку свою ладонь.
— Извини… я что–то не то сказал. Ты… ты мне нравишься, ей–богу…
Нужных слов не было. Светка плакала. Я вздохнул.
— Заказать тебе ещё что–нибудь?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет — так нет.
Я встал, расплатился с официанткой и поплёлся к выходу. В тёмном проходе выросли две долговязые тени.
— Что же ты, паря? — услыхал я голос Серёгиного приятеля. — Обещал ведь не трогать её…
— Дай спички, — сердито отмахнулся я и вынул пачку «Столичных».