— Нам бы такую! — вздохнул Алька. Тут же отвлекся, завертел головой.— Ой, смотрите, фотография!
— Ну и что?— строго сказала Данка.
— Автоматическая же! Можно сняться и сразу карточки получить.
— Вечно ты выдумываешь. Зачем?
— На память Яру,— хитро сказал Алька.
— А в самом деле! — обрадовался Яр.— Давайте!
Он подумал,как здорово будет сохранить снимок этой замечательной компании. На память о чуде, которому он уже перестал (почти перестал) удивляться. По крайней мере, останется доказательство, что это было.
— А деньги? — спросила Данка.
Игнатик показал четырехкопеечную монетку.
Они вошли в полутемный фанерный павильончик. Плоский жестяной клоун у стены приподнял шляпу и задрыгал ногами. Над ним зажглась надпись:
— Дай, я опущу! — Алька толкнул монетку в щель старинного аппарата рядом с клоуном. Аппарат был нарисованный, а объектив у него — настоящий.
Все торопливо встали у белой полосы на полу. Яр оказался посередине, Алька слева, Игнатик справа, Данка и Чита по краям.
— Перестань читать,— сердито сказала Данка.
В это время зашипело, вспыхнул магниевый свет, все вздрогнули, Алька подпрыгнул и захохотал.
Через полминуты глаза опять привыкли к сумраку. Тогда зажглась новая надпись:
А еще через минуту:
Клоун опять задрыгал ногами и поднял шляпу. Из щели под нарисованным аппаратом выскользнул на столик фотоснимок размером с открытку. Алька подхватил его, а клоуну снисходительно сказал:
— Спасибо.
На улице карточку подробно рассмотрели. И одобрили. Все получились похожие и веселые. Только Чита все-таки смотрел в книгу.
— Ну и ладно. Иначе это был бы не Чита,— заметила Данка и отдала снимок Яру. Он положил его во внутренний карман вельветового пиджака. При этом он заметил, что в кармане есть не то плоский бумажник, не то твердый конверт. Но тут же забыл.
…Улица вывела на речной обрыв.
Река была широкая, с желтоватой водой, с толчеей плотов у противоположного низкого берега. На том берегу толпились домишки слободы. За слободой тянулись луга и синели рощицы. Над ними висели светлые груды облаков.
Река плавно поворачивала, и зеленый с желтыми проплешинами обрыв изгибался широченной дугой. На дальнем конце изгиба Яр увидел крепость.
Это были кирпичные башни — квадратная и несколько круглых. Они стояли почти вплотную друг к другу — будто кто-то на краю громадного стола сдвинул вместе красновато-коричневые банки и коробку.
Вершины башен были неровные, с осыпавшимися зубцами.
— Странная крепость,— сказал Яр.— У нас такой не было.
Тик посмотрел на него с тревогой:
— А что? Это… плохо, да?
— Н-нет…— скрывая сожаление, отозвался Яр.— Но когда вы меня… когда я оказался у вас, то подумал сначала, что попал в свой родной город…
— Все-таки это Орехов, а не Нейск,— виновато заметила Данка.
— Да… Но непонятно, откуда столько знакомого… Даже цирк с Софией Марчес.
— Это Тик напридумывал так похоже,— сказал Алька.— Ой…— Он перепуганно посмотрел на Яра.
Яр засмеялся, дотянулся, взлохматил ему и без того растрепанную русую голову. И сказал, слегка наклонившись к Игнатику:
— Ну и молодец, что напридумывал… Двор у вас в точности такой же, в каком жил я. Мне даже показалось: вот поднимусь на второй этаж и окажусь в своей собственной комнате… И голубятня такая же… Голубей в ней не было, и мы там играли по вечерам.
— Как? — спросил Игнатик.
— По-всякому… Тоже придумывали… У нас тогда была постоянная компания: Валерка Дымов, Славик Раскатов, Димка Савченко, Юрик… фамилию не помню… и я… Девочки, правда, не было.— Он покосился на Дан-ку.— Сначала не было…
— А вас не ругали? — спросил Чита и оторвался от книги.
— За то, что не было девочки?
— Нет, за то, что пятеро,— быстро сказал Игнатик.
Яр по очереди оглядел всех. И Алька, и Тик, и Данка, и даже Чита смотрели на него с непонятным ожиданием.
— Братцы,— осторожно сказал Яр.— Я заметил непонятную вещь. У вас, по-моему, ужасно не любят число «пять». Почему?
Алька сердито фыркнул. Тик быстро обвел друзей блестящими глазами и покрепче взял Яра за руку. Данка странно улыбнулась.
Чита пожал плечами:
— Это же несчастливое число. Все знают…
— Я-то не знаю. У нас такого нет,— сказал Яр.— Это что? Обычай? Примета?
— Всё на свете,— объяснил Чита.— Людям известно, что пять— это всегда не к добру. Во всех случаях жизни.
— Даже неприличным считается, если что-то пять,— сказала Данка.— Если впятером собираются, это… Да никто и не собирается. Иногда только ребята, но за это попадает.
— Говорят, что хулиганство…— буркнул Алька.
— Ну… а мы сейчас тоже впятером. За это не попадет?
— Это не впятером,— усмехнулся Чита.— Это четверо и один. Четверо ребят и взрослый. Считается, что он смотрит за детьми. Поэтому его даже в цирк пускают бесплатно.
— Ну, идем купаться-то? — жалобно спросил Алька. И шагнул к откосу. Там среди бурьяна и конопли начиналась тропинка и петлями спускалась к воде.
— Постой, Алька… Я хочу все же разобраться, почему такой обычай. Или даже закон?
— Закон? — удивилась Данка.— А откуда он возьмется?
— Как откуда? Мало ли… Вам лучше знать. Может, от директора школы, может, от правительства…
— А откуда возьмется правительство? — сказал Чита.— Правительства были раньше, когда люди еще воевали.
— А сейчас не воюют?
— Сейчас? — удивилась Данка.— Сумасшедшие, что ли? И без того хватает…
— Значит, по всей Земле нет войн?
— По какой земле? — сунулся Алька.
— По всему земному шару?
— А как это «земной шар»? — нерешительно спросил Данка.
— Разве планета — не шар?
— Шар, конечно,— заметил рассудительный Чита.— Но при чем здесь земля?
— Разве планета называется не Земля?
— Земля— вот.— Чита колупнул ботинком траву и почву.— А планета — просто Планета. Она так и называется…
— А-га…— соображая, протянул Яр.— Ну что же… А разве других планет у Солнца не открыли?
— Давным-давно открыли,— объяснил Чита.— Альфа, Бета, Гамма, Дельта… и так далее. А наша — просто Планета. Потому что для нас она главная.
— Логично,— заметил Яр.
— Пойдемте же купаться! — отчаянно сказал Алька.
Яр его понял. Яру тоже ужасно захотелось сбежать по тропинке среди зарослей, сбросить одежду, бултыхнуться в воду. Потом свалиться на песок и, может быть, зарыться в него, в сухой и теплый. И устроить с Тиком и Алькой возню. Вспомнить наяву берег Туры с такой же широкой желтоватой водой… Ну их, планеты. Хотя бы в этот летний день…
И все же Яр задал еще вопрос:
— Если нет правительств, кто же управляет людьми на всей… Планете?
— А зачем ими управлять?— опять удивилась Данка.— Маленькие, что ли? Каждый и так знает, что ему делать.
— Да нет, говорят, все же управляют,— как-то сумрачно возразил Чита.
— Мы еще маленькие, мы это не проходили,— чуть насмешливо сказал Алька.
Игнатик заглянул Яру в лицо.
— В самом деле, пойдем купаться, Яр.
Они начали спускаться. Данка двигалась осторожно, боком. Алька, несмотря на забинтованную ногу, ускакал вперед. Чита ухитрялся читать на спуске и ни разу не споткнулся. Игнатик не выпускал руку Яра.
4
Под заросшими откосами и обрывами тянулась песчаная полоса. Кое-где на ней торчали пляжные грибки. На песке резвилось и загорало множество мальчишек и взрослых. Мальчишек, разумеется, больше. Ребята и Яр долго шли вдоль воды и наконец отыскали свободное место с гладким, почти не тронутым следами песком.
Алька торопливо задергал пуговки рубашки. Сказал с восторгом:
— Ох и побулькаем…
— Тебе нельзя, у тебя нога порезанная,— возразила Данка. Впрочем, без всякой уверенности, что Алька послушается.
Он только фыркнул и показал язык.