Навстречу ударило лето.
Знакомое до сладкой тоски лето с высокой травой, тополиным пухом, солнцем и чистой голубизной над низкими крышами.
Голубятня стояла посреди поляны, усыпанной звёздами одуванчиков. Они покрывали поляну сплошной желтизной. Игнатик прыгнул в одуванчики и сказал Яру:
– Спускайся. Не бойся…
Яр медленно сошёл по приставной лесенке.
За поляной лежал широкий двор. Т о т с а м ы й двор? С двухэтажным деревянным домом, с высоким сараем, вдоль которого тянулась берёзовая поленница. За покосившимся забором – два тополя и кирпичное здание переплётных мастерских. Косой столб с проводами, на проводах повис разбитый ветром змей с мочальным хвостом.
Вокруг поляны, шелестя спицами по листьям высоких сорняков, ездил на велосипеде мальчишка.
– Во, Алька на моих колесах гоняет, – обрадовался Игнатик. – Алька !
Мальчишка подкатил, затормозил со звонким скрежетом. Распахнул ресницы, глянул изумлённо. И вдруг просиял – иного слова не найдёшь – навстречу Игнатику и Яру.
– Вот, – скромно сказал Игнатик. – Это Яр. Я привёл. А вы не верили.
Алька положил велосипед. Сияя, обошёл вокруг Яра, как вокруг новогодней ёлки. Потом встал перед ним, глянул серо-зелёными весёлыми глазами и приоткрыл пухлый рот с трещинкой на верхней губе.
Он был круглолицый, русый, в полинялом и обвисшем тренировочном костюме. Чуть пониже Игнатика и на год или полгода помладше.
– Здрасте… здравствуй, – сказал он и протянул прямую ладошку с плотно сдвинутыми пальцами.
Яр улыбнулся… и опять поразился реальности и невозможности того, что случилось. Обдало жутковатым холодом. Но Алька был такой… такой взаправдашний Алька. И всё вокруг – б ы л о.
А раз было, приходилось делать то, что полагается. Устав СКДР гласил: "Столкнувшись с необычными явлениями, которые на данный момент не поддаются объяснению, командир и члены экипажа, вместе или в одиночку, должны действовать, полагаясь на собственную интуицию и опыт, в соответствии с обстоятельствами".
В соответствии с обстоятельствами следовало взять Алькину руку и поздороваться. Яр так и сделал.
– Ой! – спохватился Игнатик. – Надо же к Чите зайти! Подождите, я запру велосипед в сарай и пойдём…
Он вскочил в седло и укатил по траве и одуванчикам.
У Яра и Альки наступило неловкое молчание. Чтобы его прогнать. Яр спросил:
– А кто такая Чита?
Алька обрадованно засмеялся:
– Это не "такая", а "такой"! Это Вадька, мы его так прозвали.
– А он не обижается? Чита – это ведь, по-моему, обезьяна из старого кино про дикаря Тарзана…
Алька замотал головой так, что волосы разлетелись по сторонам.
– Это не из кино, что ты! Это сокращённо от слова "читатель".
Подбежал запыхавшийся Игнатик.
– Пошли! – Он торопливо взял Яра за руку. За другую – двумя ладошками – ухватился Алька.
Улица была та, где он бегал в детстве. Или почти та. Яр узнавал дома с палисадниками, старые ворота с поржавевшими овальными знаками страховых обществ. Вот старая кривая липа, вот водонапорная колонка, похожая на человечка в матросском берете с помпоном. У неё, как всегда, лужа, из лужи пьют воробьи.
Асфальтовый тротуарчик тут и там пробит крепкими небольшими лопухами…
Вошли во двор, похожий на тот, где жил когда-то Славик Раскатов. На середине приставной лестницы, ведущей к чердаку, сидел мальчик в очках. Это, безусловно, и был Чита. Во-первых, потому что он читал. Во-вторых, потому, что Алька радостно завопил:
– Чита, мы пришли! Вот смотри!
Чита поднял голову. Рывком откинул со лба тёмное крыло волос. Положил очки в накладной карман отглаженной голубой рубашки. Прикрыл книгу и встал на ступеньке. Отряхнул красивые светлые брюки с острыми стрелками. И, не держась за брусья лестницы, легко сбежал по шатким перекладинкам.
Встал перед Яром – тоненький, высокий, очень аккуратный. Посмотрел прямо и внимательно.
– Здравствуйте, Яр. Хорошо, что вы пришли.
– Мы договорились с Игнатиком, что будем на ты, – сказал Яр.
Чита рассеянно кивнул. Посмотрел на Игнатика.
– Тик, просто не верится. Как ты всё это сделал?
– Я старался, – скромно сказал Игнатик.
– А где Данка? – нетерпеливо спросил Алька и крутнулся на пятке. – Ещё не пришла?
– Вот она идёт, – сказал Чита.
В калитку вошла девочка в красном платье. Угловатая, быстрая, с толстогубым добродушным ртом, но строгими бровями и тёмными глазами. Игнатик и Алька подтянулись. Впрочем, Алька тут же довольно развязно сказал:
– Где тебя носило? Принесла билеты?
– Здравствуйте, – сказала Данка. В основном Яру.
– Это Яр, – сообщил Игнатик.
– Я поняла… – в Данкиных глазах металось любопытство, но говорила она сдержанно. – Значит, всё-таки вытащил вас Тик… Он у нас молодец, верно?
– Тут какой-то заговор, – заметил Яр. – Выходит, меня заранее готовились "вытащить"?.. Объясните мне всё по порядку! – взмолился он.
– А мальчишки не объяснили? – Данка с укором глянула на ребят. Она была постарше и, видимо, умела командовать.
– А чего… – пробормотал Игнатик. – Я сказал, что мы играли.
– По дороге поговорим, – пообещала Яру Данка. – Вы ведь пойдёте с нами в цирк?
– А у вас на меня и билет есть?
– Билета нет, но здесь такое правило: если собираются четверо ребят, один взрослый может пойти с ними бесплатно.
– А если спросят, откуда я взялся и кто я такой?
– Кому какое дело? – буркнул Игнатик.
– Мы скажем, что к Игнатику приехал в гости дядюшка! – воскликнул Алька и ухватил Яра за руку. – Пошли?
Данка хмыкнула и оглядела Альку от плоских растоптанных сандалет до растрёпанной макушки. Потом Игнатика – его дырявую майку, мятые штаны и пыльные башмаки. Игнатик начал торопливо раскручивать правую штанину.
– Брысь, – холодно сказала Данка. – Даём вам десять минут.
Игнатик с Алькой переглянулись и рванули к калитке. Уже с улицы Алька крикнул:
– А Яр? Ему тоже надо переодеться!
– Не ваша забота, – ответила Данка.
Яр посмотрел на себя как бы со стороны: спортивные брюки из серебристой тетраткани, форменная рубашка с эмблемой СКДР и звёздами на рукаве…
– Я принесу вам папин костюм, – деловито сказала Данка.
– А как отнесётся к этому папа?
– Папа умер…
– Ох… прости, пожалуйста. Но…
– А мама на дежурстве… Вы не волнуйтесь, Яр, мы вас не подведём, всё будет хорошо.
"Ничего себе "не волнуйтесь", – с усмешкой подумал Яр и понял, что не волнуется. Действие пентарина кончилось, пришло состояние легкого опьянения и беззаботной лени. Теплое лето обволакивало Яра. Крейсер показался далеким сном. Да и где он был теперь, этот крейсер?
…Данка принесла мягкий вельветовый костюм и клетчатую рубашку. Яр переоделся в сарайчике, где пахло сухой травой и копошилась в углу курица-несушка. Одежда оказалась широковата в плечах, а по росту в самый раз.
– Вы… то есть ты немножко на папу похож, – улыбнулась Данка. – Такие же волосы светлые и такой же высокий. Только ты моложе.
– Моложе? – усмехнулся Яр. – Да ты знаешь, сколько мне лет?
– Сколько?
Яр сказал.
Данка охнула.
Но Чита авторитетно разъяснил:
– Это же общее число лет. А по локальному биологическому времени гораздо меньше.
– Да, – согласился Яр. – Но это – пока в рейсе. А на Земле потом жизнь берёт своё. И начинает наматывать годы за месяцы…
– Вам никак не дашь больше тридцати пяти, – с чуть заметным девичьим кокетством сказала Данка.
– Пожалуй, – согласился Яр. – А тебе сколько?
– Четырнадцатый… – Она вздохнула. – А когда папа умер, было девять.
– Что же случилось с папой? – нерешительно спросил Яр.
– С папой?.. Да как со многими. Эпидемия… У Игнатика вот тоже… И отец, и мама… Он теперь с тётей живёт…
Чита сказал, будто заступился: