— А тут как раз подвергнулся крайне благоприятный случай, — сказал Зиверс. — В Новую Швабию перебрасывалось подразделение ваффен СС, отличная подготовка которых общеизвестна. Ну, мы попросили командование пойти нам навстречу. Для них задержка на неделю ничего не значит, а мы в случае успеха можем выиграть многое.
— А зачем СС перебрасывали в Швабию? — поинтересовался фон Ширах.
Группенфюрер развел руками, всем своим видом давая понять, что его интересует исключительно наука, а причинами переброски армейских подразделений он не интересуется, да по роду своих занятий и не должен интересоваться.
— И еще вопрос, — сказал фон Ширах. — Эта группа единственная? Раньше туда никого не посылали?
— Увы, мой фюрер, — вздохнул Зиверс. — Не буду вас обманывать. Такие попытки уже делались, но оказались безуспешными.
— Ну-ну, — неопределенно сказал фон Ширах, с неожиданным для себя облегчением закрывая папку. — У вас все? Желаю успехов в работе и не буду вас задерживать.
Группенфюрер Зиверс был уже у дверей, когда фон Ширах его окликнул:
— Да, доктор Зиверс, забыл вас спросить — а что это за бойню ваши сотрудники устроили на прошлой неделе в Заксенхаузе?
Спина дрогнула, Зиверс остановился и медленно повернулся к вождю.
— Вас неправильно информировали, мой фюрер, — сказал он. — Бойни не было, доктор Менгеле провел любопытный эксперимент. Если вам интересно, я могу доложить подробности.
— Интересно ли мне? — фон Ширах хмыкнул. — Вы спрашиваете меня, интересны ли мне причины, по которым вашими молодцами было одновременно забито пятьдесят человек?
— Это были евреи из Ташкента, — объяснил Зиверс. — Доктор Менгеле проверял гипотезу о наличии у евреев души. Заключенные действительно были убиты одновременно в помещении, пол которого представлял собой чувствительные весы. Если гипотеза о душе верна, то сразу после казни тела должны были потерять определенный вес, а приборы зафиксировать это.
Фон Ширах поднялся из кресла.
— Так, так, — сказал он и прошелся по кабинету, утомленно похрустывая суставами пальцев. Поравнявшись с Зиверсом, он остановился. — И что же?
— Эксперимент показал, что никакой души у евреев нет, — сказал Зиверс. — Правда, я указал Менгеле на ошибки в его расчетах. Возможно, надо было использовать большее количество подопытного материала.
Некоторое время фон Ширах пытливо вглядывался в бледное, но спокойное лицо группенфюрера. На лбу и голом черепе Зиверса блестели капельки пота.
— Можете быть свободным, — сказал вождь.
Оставшись в одиночестве, он вновь оглядел кабинет и понял, что он ему не нравится. В конце концов, у Адольфа были свои вкусы, а у него, фон Ширака свои, и с этим сейчас придется считаться многим. Говорят, что этот вегетарианец Адольф никогда не знал вкуса отбивной. Врут, конечно. Не всегда же покойный фюрер был травоядным! Вегетарианство штука дорогая, не думается, что у молодого Адольфа, да еще в тот период, когда он бродяжничал, хватало денег на чисто вегетарианскую жизнь. Он, фон Ширах, понимал вкус в еде, винах, женщинах, тут, правда, следовало действовать осторожнее, чтобы не вызывать кривотолков. Но он живет и будет жить так, как ему нравится. В конце концов, он унаследовал власть, но не привычки Адольфа!
А этот кабинет следовало покидать. Превратить его, скажем, в государственный музей, разложить на столах различные издания «Майн Кампф», стены портретами увешать, а самому под шумок найти себе уютное местечко в другом крыле здания.
Подальше от исторических памятников.
4. ВОСТОЧНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ АФРИКИ
Солдат без пищи не останется.
Можно, в крайнем случае, посидеть и на концентратах, но без приварка солдату нельзя. Сытый солдат воюет удачливее. Оберштурмфюрер Венк это знал не хуже других, поэтому сразу послал три двойки на разведку. Пошли камрады на разведку, а вернулись с трофеями. Неподалеку оказалось пресное озерцо, куда приходило зверье на водопой, и разведчики сделали засаду на звериной тропе. Засада оказалась удачной — они принесли к отряду двух антилоп с длинными изогнутыми рожками.
Их сноровисто разделали, и теперь мясо варилось в котле, а еще оно жарилось на угольях, распространяя непередаваемый манящий аромат. На соседнем костре закипала вода на нескольких котелках — для кофе.