– Я такое уже повидал, это ужасно… – прошептал Саша.
– Изабель и Пенелопа… Давид и Одиссей… Гомер и Телемах… – продолжала Лилу. – А Добрячок – как же он?..
– Раймон! – подсказала Биби.
Сначала никто не обратил внимания на слова маленькой песчанки. Саша первый сообразил:
– Погоди-ка… Ты что хочешь этим сказать?
– Раймон и Добрячок – исчез пес, а хулиган пошел вразнос.
По всей компании будто прокатилась волна ошеломления.
– Но как же… как так вышло, что мы сами раньше об этом не подумали? – пробормотал Гомер.
– Потому что это слишком бросалось в глаза, – бесстрастным голосом произнесла Нинон.
При этих словах Телемах вздрогнул.
– Иногда все так очевидно, что становится незаметным, – объяснила ему Лилу.
Кажется, юноша все равно ничего не понял, но не стал настаивать.
– Раймон с Добрячком поменялись местами в тот самый миг, что и мой отец, и Жорж, – пролепетал Гомер, от такого открытия его глаза раскрылись широко-широко.
Друзья и Нинон мрачно кивнули. Все обдумывали дальнейший ход ужасающего логического умозаключения, которое никто не осмеливался высказать вслух. Как будто слова могли помешать реальности того, что произошло…
Вероятнее всего, Добрячок погиб, утонув в море после неудачного падения с обрыва, или его утащили вороватые соседи – и тогда он давно превратился в ветчину или котлеты.
А в таком случае – прощай надежда вернуть в дом Раймона.
Представив себе, что его расчудесный шиба-ину обречен вечно блуждать за кулисами цирка Итаки, Гомер с грустью почувствовал, как у него щемит сердце.
Пол, потолок, дом, сад, город, тектонические пласты, небо над головой… все рухнуло.
– Ваш Добрячок полон сил и юн, и он никакой не хрюн, – пропела Биби со спинки дивана: она уже успела там пристроиться.
– Спасибо, что объяснила нам, Биби, – проворчала Лилу, сделав ей страшные глаза.
Она спустила с плеча ремень, державший гитару, сняла ее и поставила на подставку, подошла к Гомеру и встала прямо перед ним, все еще сидевшим за барабанной установкой. Несчастный, готовый расплакаться, он посмотрел на нее взглядом, больше похожим на призыв о помощи.
– Думай о своем отце, – прошептала она, дрожа от волнения. – Только о нем…
Она была права, Гомер знал это. Но как же его обожаемая собачка… и свинка… Одна мысль, что ему больше никогда с ними не поиграть… Это само по себе было невыносимо.
– Ишь какое Добрячку величье – просто он сейчас в другом обличье! – сочла уместным вставить Биби. – Биби! – одернула ее Нинон. – Хватит!
Песчанка пожала тем, что в ее фигуре называлось плечами, и смылась под машину, когда-то принадлежавшую Давиду Пиму.
– Чем глотку драть, умом берите! Меня послушать не хотите? Вам действовать пора, и смело! Я говорю вам дело, дело! – пискнула она из-под укрытия.
– Биби, заткнись же, наконец! – приказал ей Саша.
Потом обратился к друзьям:
– Мы это сделаем, Гом, мы найдем этого Одиссея и отправим на его остров. Все встретятся снова. Одиссей, Пенелопа и Телемах… Ты, твой отец и Изабель… и ты, конечно, Нинон… И это будет потрясающе, это будет великий праздник! Потом ты сможешь написать целую книгу об этой истории или снять кино, как твои отец и дедушка.
Едва заметная улыбка, мелькнувшая на лице Гомера, обнадежила его, и он продолжал, наморщив нос и состроив неожиданную для себя шаловливую гримасу:
– Хотя… насчет кино – наверное, не лучшая идея, тут бы теперь поостеречься…
Чувством юмора и забавной мимикой Саша все-таки удалось добиться, чтобы Гомер немного утешился и протянул ему руку в знак согласия.
– У меня есть план, – сказал он, поправляя свою яркую бандану. – Сейчас расскажу…
Глава 43
Притаившись под окошком берлоги Гомера, Телегон не упустил из всего сказанного там ни единого слова.
Под конец разговора, едва оправившись от потрясения – столько нового для себя ему довелось услышать, – он поистине возликовал. Конечно, положение было далеко не блестящее, его разыскивала полиция, мучила боль в ногах, он хотел пить и есть.
Хуже того – он снова вернулся туда, откуда ушел. Это лишний раз подтверждало мудрость его матери, которая говорила: в конце концов всегда возвращаешься туда, откуда вышел.
Но было и чему порадоваться! Теперь он знал ответы на почти все мучившие его вопросы, не шевельнув и мизинцем и не имея нужды никому угрожать.
Какая все-таки невероятная история…
Так, значит, сына Пенелопы занесло на ту же галеру, что и его самого. Судя по тому, что Телегон только что услышал, у его сводного брата Телемаха была слегка расстроена психика.