Насколько успешно справятся океанавты со своими обязанностями, волновало не только Кусто и его коллег. О «Диогене» уже знал весь мир. Газеты, телеграфные и телевизионные агентства всех стран с нетерпением ждали сообщений о первых подводных поселенцах.
В распорядок дня Альбера Фалько и Клода Весли входили различные работы на «Диогене», в его маленькой мастерской и на морском дне.
Неподалеку от «Диогена», среди водорослей, океанавты устроили «сквер» и «аллею», которую назвали проспектом Голотурий.
Голотурии — одно из чудес подводного мира. Эти морские животные по форме тела несколько напоминают обыкновенный огурец. Питаются они илом, а некоторые виды — мелким планктоном. Иногда голотурии становятся пристанищем для маленьких рыбок, которые поселяются внутри «огурцов», как в гнезде, без труда проникая в свой живой домик.
На этом «проспекте» океанавты построили из цементных блоков рыбьи домики — прототип тех поселков, которые в будущем превратят станции континентального шельфа в подлинные ихтиологические ранчо, по словам Кусто.
Океанавты не брали с собой ни ружей, ни острог и, приближаясь к «ранчо», плыли осторожно, чтобы не распугать аборигенов подводного царства. Чтобы наладить добрососедские отношения, Фалько и Весли приносили им корм и раздавали его, стараясь никого не обидеть и не обделить. Некоторые из рыб настолько привыкли к этим «шефским обедам», что торопились навстречу, едва завидев Альбера и Клода. А самые смелые и самые благодарные постоянно сопровождали людей, следуя за ними, как почетный эскорт.
Конечно, марсельская бухта, где обосновался «Диоген», была не так богата разной живностью, как не пуганные аквалангистами и подводными охотниками прибрежные тропические воды. Ведь рядом находится оживленный портовый город.
Фалько вспомнил о плаванье калипсян в Индийском океане, у коралловых рифов островка Ассампшен. Фалько и Дюма, известный как один из самых первых испытателей акваланга, опустились в прозрачные, кристально чистые воды. Еще никогда не встречали они сразу столько рыб. Замелькал пестрый, причудливый хоровод: черные с желтым щетинозубы, крылатки с длиннейшими шипами, сине-желтые хирурги с припрятанными около хвоста острыми «скальпелями», золотистые рыбки-клоуны, голубые люцианиды, губаны, морские окуни, порги, красные скорпены…
— Невероятно! В жизни не видал ничего подобного! — восклицал Дюма при виде этого зрелища.
Как-то раз, катаясь на подводном скутере, Фалько и Дюма решили догнать огромную морскую черепаху. Это удалось не сразу. Черепаха вытянула задние ласты, как рули, сильно загребая передними. Но долго состязаться с механическим двигателем не смогла. Фалько настиг ее и, отпустив свой скутер, вспрыгнул ей на спину. Как неоседланный мустанг, заметалась она, пытаясь сбросить дерзкого наездника. Но вскоре, утомившись, легла на дно, а Фалько, мирно расставшись с ней, отправился отыскивать затонувший скутер…
В тех же краях произошла незабываемая встреча с Улиссом. Калипсяне занимались подводными съемками. Дюма приметил одну здоровенную рыбину. Это был эпинефелус. Увидев Дюма, рыба приблизилась к нему и с любопытством, без всякого страха стала разглядывать его.
Когда аквалангисты спустились в другой раз, они снова встретились с той же рыбой. Эпинефелус опять подплыл к людям.
— Надо с ним подружиться, — сказал тогда Кусто.
Калипсяне захватили с собой кусочки мяса и стали угощать своего знакомца. Рыба смело взяла мясо из протянутой руки. Вначале калипсяне опасались, как бы такой гигант нечаянно не цапнул их за пальцы, и поэтому действовали осторожно. Но опасения оказались напрасными. Эпинефелус, несмотря на свой завидный аппетит, был достаточно деликатен в обращении с людьми.
Нового члена экспедиции назвали Улиссом — по имени Одиссея. Улисс совсем привык к аквалангистам и стал чем-то вроде подводной дворняжки. Встречаясь с ним, калипсяне дружески приветствовали своего приятеля, похлопывали по бокам, поглаживали голову и весело резвились с ним. По утрам Улисс подплывал к трапу корабля и терпеливо ждал, пока гости не сойдут в воду.
Однажды Улисс попал в беду. Хитрец подкрался к одному из калипсян, когда тот кормил других рыб, и проглотил весь мешок с лакомствами. После этого он исчез. Его нашли лишь на следующий день. Улисс лежал на дне, больной и несчастный. Брюхо его раздулось. Калипсянам было жаль Улисса, но как помочь бедняге? Как сиделки, дежурили они около неподвижно лежащего Улисса, охраняя его от хищных акул.
— Я не умею лечить рыбьи желудки, — признался в своей беспомощности судовой врач «Калипсо».
Четыре дня провалялся в своей «постели» Улисс, а потом стал быстро поправляться. Радости калипсян не было границ.
Улисс не расставался с ними до конца экспедиции, все полтора месяца, пока калипсяне работали у рифов Ассампшен.
— Мы предпочитаем наблюдать, как рыбы живут, чем видеть, как они умирают на гарпуне, — считали калипсяне.
Альбер Фалько и Клод Весли трудились не только на «ихтиологическом ранчо». Первые жители океана вели геологические, океанографические и топографические работы на грунте.
— Когда мы в течение пяти лет проводили археологические раскопки под Марселем, — рассказывал Кусто журналистам, — мы должны были всплывать через каждые четырнадцать минут для того, чтобы освободить кровь от избытка азота. Мы могли делать в день только три погружения. Теперь, благодаря подводному дому, мы надеемся достигать таких же результатов за несколько недель. Подводные работы могли бы применяться, например, при строительстве тоннелей и других сооружений. Бурение на нефть также могло бы производиться прямо со дна, где не ощущается действия приливов и волнений, и это было бы намного дешевле.
А вот что о новых планах Кусто записал в своем дневнике Альбер Фалько:
«Паша мечтает о более глубоководных станциях, о ряде домов. Точно в горах — лагерь-один, лагерь-два и так далее, но только вглубь. Мы сможем работать под водой неделями, месяцами. В самых глубоких лагерях будем дышать газовой смесью легче воздуха. Заманчиво: твердо стать обеими ногами на морское дно!.. Паша разгорелся, идеи бьют из него фонтаном. Рассказывает об освоении шельфа. Он утверждает, что мы будем жить под водой с женами и детьми. У нас будут школы, кафе…»
На шестые сутки Альбер и Клод вновь отправились в открытое море. Перед выходом их осмотрели врачи, которые остались довольны здоровьем и настроением своих подопечных.
Шли обычные трудовые будни. В этот день океанавты поработали на «ихтиологическом ранчо». Сквозь толщу воды пробивались лучи солнца и освещали луга водорослей и рыбные домики на дне моря. Потом друзья навестили затонувший старинный корабль. Это был их трофей. Но, увы, времени на раскопки и изучение погибшего судна не было.
В тот день Кусто нанес им прощальный визит. Приближалось время расставания с подводным миром. Капитан захватил с собой бутылку отличного вина и банку черной икры. Альбер и Клод дуэтом исполнили песенку. Это оказалось нелегкой задачей. Воздух был вдвое гуще обычного.
— Немало пришлось поупражняться. Это мы для тебя постарались, репетировали все свободное время, — сказал капитану Фалько…
Экспедиция в подводном мире завершилась к исходу седьмых суток, днем 21 сентября. Для того чтобы ускорить возвращение океанавтов на поверхность, за три часа до подъема в «Диогене» сменили воздух. Взамен обычного сжатого воздуха подали газовую смесь из двадцати процентов азота и восьмидесяти процентов кислорода. Вдыхание такой взрывчатки — а это действительно была взрывчатая смесь — помогло быстро высвободить из крови и тканей организма избыток азота, чтобы избежать кессонной болезни.