— Смелее, вы можете сейчас говорить о чем захотите!
Никому мой поступок не показался странным, никто не заподозрил во мне легавого или журналиста. Кто-то выругался в микрофон, но наконец один мальчик согласился рассказать о своей карьере после нескольких наводящих вопросов. Казалось, он только этого и ждал.
— Сначала я работал в баре, получал в месяц двести евро, с чаевыми — двести пятьдесят, и только и думал, как бы уволиться. Хотел работать с братом в мастерской, но не взяли. В Системе у меня за неделю триста евро набегает, а если продажа хорошо идет, то еще и проценты от каждого «кирпича»[31] добавляются, в сумме получается триста пятьдесят-четыреста евро. Горбачусь как проклятый, но зато всегда надбавка выходит.
Затем двое ребят продемонстрировали свое умение рыгать, записав на диктофон целый концерт, и слово взял их друг по имени Саторе — нечто среднее между Саза и Тоторе:
— Раньше я все время проводил на улице, меня раздражало отсутствие мопеда, приходилось ходить пешком или ездить на автобусе. Я люблю свою работу, все меня уважают, и я могу делать что хочу. Теперь мне дали оружие, и надо постоянно быть здесь. Третий мир, Дома штрумпфов. Чувствую себя здесь как в ловушке, ни шагу вправо, ни шагу влево. Мне это не нравится. — Саторе улыбнулся и заорал в микрофон: — Выпустите меня отсюда! Передайте хозяину!
Их вооружили, обеспечили пистолетами и обозначили небольшую территорию, на которой они должны были работать. Слово взял Кит-Кат, он держал диктофон так близко, что записалось даже его дыхание:
— Я хочу открыть фирму по реконструкции зданий, склад или магазин, и Система должна обеспечить меня для этого деньгами, со всем остальным я сам разберусь, уж на ком жениться — точно решу самостоятельно. Моя невеста будет нездешней. Модель, негритянка или немка.
Пикачу вытащил из кармана колоду карт, и четверо присутствующих включились в игру. Остальные встали, потягиваясь. Никто из них так и не снял куртки. Я вновь принялся расспрашивать Пикачу об отрядах, но моя настойчивость начала раздражать его. Несколько дней назад он побывал в доме, где раньше базировался один отряд, они всё там разнесли, уцелел лишь mp3-плеер, который они слушали, отправляясь на выполнение очередного заказа. Эти песни члены отряда слушали по дороге к своей жертве, и теперь драгоценное собрание музыкальных файлов висело на шее у Пикачу. Я вежливо поинтересовался, не одолжит ли он мне его на время. Он рассмеялся, словно говоря, что, если я и принял его за психа, за идиота, раздающего направо и налево свои вещи, то он не обиделся. Мне ничего не оставалось, как выкупить раритет: пятьдесят евро — и плеер мой. Я тотчас надел наушники, собираясь наконец-то узнать, какое музыкальное сопровождение должно быть у расправы. Я ожидал услышать рэп, тяжелый рок или хэви-метал, но никак не подборку из песен неомелодистов и поп-музыки. В Америке стреляют, наслушавшись рэпа, а в Секондильяно убийство совершают под песни о любви.