,Значит такова судьба. Пути Всевышнего неисповедимы".
Он мысленно попрощался с младшей сестрой Шифрой, остающейся одинокой в далёком Модиине. И в этот последний миг, не обращая внимания на следивших за ним офицеров, твердой рукой взял заполненную доверху кружку, и вполголоса произнес:,Шма Исраэль, Адонай Элокейну – Адонай Эхад!" и одним махом выпил содержимое.
Офицеры с явным удивлением посмотрели на Силоноса. Что сказал иудей?
– Ты ошибся, – гордый человек, – неожиданно мягко сказал Силонос, – в кружке была родниковая вода из ущелья Ару. – Затем, резко сменив тему, спросил:
– Ты когда-нибудь ездил верхом на лошади?
– На рослом муле, – придя в себя, коротко ответил Эльазар.
Офицеры расхохотались: от мула до скакуна не такая уж большая дистанция!
Хорошо! – подытожил Силонос. – Со второго дня следующей недели я зачисляю тебя в мой конный отряд. Сейчас ты свободен.
Эльазар вышел. Он не мог осознать происшедшее. Весь день был как в лихорадке. И лишь вечером, когда к солдатскому костру подсел Силонос, а он это делал довольно часто, в отличие от других офицеров, Эльазар многое понял.
Согласовав с другими офицерами, Силонос перевел Эльазара в свой отряд и теперь объяснил почему. От Эльазара требовалось быстрое освоение новой военной специальностью – строевого конника. Кавалерия была привилегированной частью армии.
В распоряжение Эльазара поступал раб – опытный коневод. В свободное же время, а оно всегда бывает у конников, – подчеркнул Силонос, – Эльазар обязан будет заниматься гончарным делом.
Потрясенный услышанным, Эльазар не выдержал, и из его груди вырвалось сдавленное рыдание.
Но гекатонтарх, не заметив этого, продолжал:
– Первое поручение, которое ты должен будешь выполнить, Эльазар, – он назвал его по имени, – изготовить для солдатской кухни двести пятьдесят кружек и полсотни подносов.
В твое распоряжение поступают шесть рабов и четыре рабыни, сведущие в гончарном и кухонном деле. Они у нас новые, из тех, что вчера отбили у парфян.
Так в далекой греческой крепости начался новый этап жизни горшечника из Модиина, во многом определивший его дальнейшую судьбу.Гекатонтарх Силонос обладал почти неограниченной властью в Дура-Европосе, был решителен, любознателен и умён.
Часами он мог наблюдать за работой Эльазара, строившего по его, Силоноса решению, керамические мастерские. В этих работах, особенно в возведении больших обжиговых печей, были заняты, помимо рабов, солдаты, получившие увечья в схватках с врагом и непригодные для строевой службы.
Решающую роль в этом, невиданном для армии эксперименте, играл иудей, сознавал он это или нет. Зато хорошо сознавал гекатонтарх Силонос.
Его замысел объяснялся тяжелым финансовым положением крепости, казна которой была пуста. Окружающие Дура-Европос селения были бедны, а с усилением парфянских вылазок, и вовсе прекратили платить военный налог. Мало помогали карательные меры, применяемые войсками гарнизона. Керамические же мастерские, по разумению Силоноса, открывали какие-то перспективы.
Интуитивно он искренне поверил в способности иудея. Тот хорошо владел ремеслом. Знал многие виды глины, как и то, где их искать. Легко находил нужные ему цветные пески, знал их свойства и цвет изделий после обжига.
Силонос видел, как иудей, варьируя количеством и влажностью топлива, направленностью огня, получал богатую гамму оттенков, обжигаемых изделий, от угольно – черного и серо-перламутрового до золотисто-розового.
Привычные изделия, рождавшиеся под руками иудея, отличались от греческих. На них не было знакомых Силоносу рисунков: ни батальных сцен, ни богов, ни героев с их бессмертными подвигами. Даже орнаментика и расцветка были иными.
Удивляло и то, с какой быстротой освоилась в мастерских Эста – одна из рабынь, которую Силонос передал в распоряжение Эльазара. Создавалось впечатление, будто она всю жизнь только тем и занималась, что разрисовывала поверхности кувшинов для вина вьющейся лозой, либо гроздьями винограда… И рисунки эти были столь правдоподобны, что казалось листья или виноградные ягоды только что срезаны в винограднике и непонятным образом прикреплены к выпуклым бокам кувшинов.
За годы службы на Востоке, Силонос привык ко многому. Ему даже стали нравиться покрытия желто-песочного цвета, характерные для большинства керамических изделий иудея. Незатейливые рисунки подчеркивали особый волнующий свет, излучаемый золотистым фоном. Этот проникающий в душу фон навечно запомнился эллину со времени изнурительных переходов по бескрайней Вавилонской пустыне.