- Ты же ничего не понимаешь. - Распустила она сопли. - За этот час у меня же там все воспалится. Мамочки, что будет! Я уже и сейчас это чувствую. Будто живот когтями раздирают. Поехали скорее, может быть ещё не поздно все поправить...
Теперь на грохот я не обращал никакого внимания, выжал из трактора все его возможности. Хрустя и посвистывая гусеничными суставами он старательно и добросовестно мотал на них метры дороги.
- Костя, смотри, опять машина едет... Наверное он понял, что мы замерзаем...
- Держи карман шире, так он тебе и вернулся. Сиди, этот-то от нас уже не уйдет. Хороший урок мне преподали, теперь поступим по другому.
Перво - наперво я выехал на середину дороги и как ни в чем не бывало убавил газ. Никак не реагируя на раздраженные сигналы грузовика я продолжал пилить своей дорогой занимая при этом почти всю проезжую часть, а когда он все же решился на обгон я неторопливо и аккуратно прижал его к обочине. Ничего другого как врезаться в неё носом ему не оставалось. Врюхавшись по самые уши он пропахал ещё метров пять и застыл в метре от бетонной опоры.
Не вставая с места я наблюдал как хлипкий, но ужасно взбешенный мужичок с монтировкой наперевес бежит выяснять отношения. Усмехнувшись я зажег в кабине свет и показал ему ключ на сорок шесть.
- Ты что, камнем долбанутый? - Заметно поубавив спесь, исключительно для сохранения реноме заорал он. - Или мочи из под бешенной коровки напился?
- Закрой хлебало. - Приоткрыв дверку посоветовал я ему. - Будешь базарить - я тебя здесь вообще зарою и никто не узнает, где могилка твоя. Цепляй веревку, я тебя выдерну, ханурик. Да поживее, мне некогда.
Понимая, что в его положении и при моем превосходстве сил, спорить бесполезно, а ругаться опасно, он выкинул из кузова трос и скрепил ими машины.
Вытянуть порожний ЗИЛ за задницу даже из глубокого снега большого труда не составило и заняло считанные минуты. По идее можно было выходить из трактора, отцеплять трос и пересаживаться в теплую кабину грузовика, но наученный горьким опытом я терпеливо ждал... И оказался совершенно прав.
- Эй, ты, отцепляй бульдозер, - выглянув из-за угла борта приказал мне шофер.
- Твой трос, ты и отцепляй. - Не теряя натяжения ответил я.
- Ладно. - После некоторого размышления согласился он. - Дай слабину.
- А ты сам дай слабину. - Ухмыльнулся я. - Сдай назад.
Пока он корячился, сдавал назад, отцеплял и сворачивал трос мы с противоположенной стороны забрались в его кабину и терпеливо ждали когда он вылезет из кузова. Однако мужичонка оказался не в меру подозрительным и осторожным. Прямо с борта он перелез на подножку и мы оказались носом к носу.
- Ты что? - Вытаращив глазенки он попытался окрыть дверку. - Ты как...
- Вот так. - Показав ему язык я хрустнул передачей. - Содись в трактор, там тоже тепло. До утра посидишь, а потом можешь забрать свою судорогу. Я оставлю её возле церкви в левом проулке. Ключи от зажигания будут лежать под поликом с правой стороны. Слезай, дядя. - Отпуская сцепление заржал я.
- Козел... - Все ещё цепляясь за ручку возмутился он. Козел...там...Козел...
- А за козла ты мне ответишь. - Стряхивая его на дорогу от души укатился я. - Ну Верон, считай, что твой детородный агрегат спасен. Кстати, а у тебя есть дети?
- А ты что, так ничего и не понял? - Скривилась она то ли от боли, то ли от презрения к моей безграмотности. - Нет, Костя, детей у меня нет и не предвидется.
- Значит плохо вы со своим мужем старались.
- У меня и мужа - то нет.
- А куда ж ты его дела?
- Тебе нет никакого дела. Езжай, ради Бога, быстрей.
- Потерпи, уже недалеко. Где ты живешь, я отвезу тебя прямо до дома.
- Домой не надо. Отвези в больницу и не забудь завтра с утра забрать из машины мои документы и фотографии. Фотографии лежат в бардачке, а все остальное в моей дамской сумочке. Попробуй их вызволить, может быть они ещё мне пригодяться.
В десять часов, уже совсем кислую, я подвез её к больнице. На территорию меня не пустили, а терять время она не захотела. Выбравшись из машины она упала прямо в руки охранника. Тот не растерялся, погрузил её в свою машину отвез в отделение скорой помощи. Вернувшись назад он вернул мне куртку, назвал номер телефона и велел позвонить через пару часов.
Если бы я предложил ему чаевые, то он бы неприменно обиделся. Впрочем, чаевых у меня не было. И поэтому я ограничился только тем, что стрельнул у него сигаретку, прикурил, поблагодарил и уехал.
Поздним вечером раъезжать по городу на тяжелой машине, к тому же угнанной, без прав, да ещё без штанов, занятие крайне рискованное. Но в половине одиннадцатого приходить к жене с обнаженным членом - это уже не риск, а заведомое самоубийство.
Конечно все это не смертельно, можно поехать к какому - нибудь товарищу, например к Ухову, на время одолжить у него штаны и подштанники и с самым независимым видом заявиться домой. Однако и тут появлюются свои трудности. Во-первых, по дороге к Ухову ЗИЛ может остановить какой - нибудь скучающий ебэдэдэшник, во - вторых, Уховской бабе может не понравится ночное появление голого визитера, в-третьих, Милка может спросить, почему на мне чужие штаны, а в четвертых, сверкать по улицам и подъездам голой задницей просто неприлично.
Так толком ничего и не придумав я загнал грузовик во двор и заглушив двигатель уставился на окна. Во двор выходило три наших окна, кухонное, полковничье и окно общей комнаты. В данное время все они были ярко освещены. Балконная дверь Милкиной спальни выходила на улицу и что там твориться я видеть не мог.
Проклиная наш уклад, по которому мы ложились спать не раньше двенадцати, я содрал с сиденья чехол и сделал из него то ли набедренную повязку, то ли шотландскую юбку. Выдернув из куртки шнурок я накрепко им подпоясался. Получилось не то чтобы от Кардена, но вполне приемлемо и со вкусом.
Теперь мне оставалось только ждать, ждать двенадцати часов, когда мои домочадцы наконец - то улягутся и заснут безмятежным сном. Откинувшись на сиденье я закрыл глаза и мысленно прокрутил все кадры сегодняшнего дня стараясь понять откуда и с какой стороны по мою душу были засланы киллеры. Ничего, ни единого проблеска. Как в случае со Свиньевым их могла прислать Елена Батурина, и это могли быть товарищи, взятых под стражу, Бочкова и Дорошенко. Но оснований делать какие-то выводы в ту или иную сторону у меня не было. У меня вообще ничего не было за исключением самих убийц и эфемерной клички их работодателя. Топор - это все чем я на сегодняшний час располагал, но почему - то этот Топор не давал мне покоя больше самих исполнителей. Чем больше я думал, тем острее становилось убеждение, что я его знаю. Нет, не верно, не знаю, но каким-то образом я уже с ним встречался или хотел встретиться.
Неожиданно и резко о кузов что-то стукнуло и в ту же секунду погасло кухонное окно. Хмыкнув от этого совпадения я посмотрел на часы и присвистнул. Стрелки показывали полночь, а полковник с дочуркой все никак не могли успокоиться.
- Чертова семейка. - Тихо ругнулся я. - Сами не спят и другим не дают!
Словно услышав мои пожелания почернело окно большой комнаты, а немного погодя и кабинет тестя наступил покой. Подождав ещё четверть часа я огляделся по сторонам, воровато открыл дверцу и высунул голову.
От душераздирающего вопля мои барабанные перепонки чуть не лопнули. Дернувшись я стукнулся затылком о стойку кабины и подумал, что схожу с ума. Тет-а-тет, прямо мне в рожу смотрели квадратные глаза козла, а его паскудная борода уже залезла мне в рот. Отгоняя наваждение я плюнул в его наглые, разлетистые ноздри и захлопнул дверь. Переведя дух я всерьез задумался о количестве выпиваемого спиртного. Повторный крик припечатал меня к месту. Не решаясь вновь столкнуться с ним лицом к лицу я взлянул в зеркало и теперь все мои страхи рассеялись. Наконец - то до меня в полной мере дошли слова несчастного шофера: "Козел... Там... Козел...". Оказывается они относились не ко мне, а к его бортовому пассажиру.